Зоя обмякла, простонала:
– Фу-ты, а я думала, что-то серьезное! Ты знаешь, как его фамилия, где он живет?
– Знаю. А тебе зачем?
– Пойдем в милицию и заявим об этом!
– Но я же ему сам отдал!
– Скажем, что он хитростью выманил у тебя эти деньги!
– Но я осознанно отдал. Я подумал, что всю дальнейшую свою жизнь буду мучиться тем, что мог спасти человека и не спас. Я бы не смог дальше жить с этой мыслью! Я отдам тебе эти деньги, мама! Клянусь тебе! Честное слово!..
Зоя была в смятении.
– Скажи только честно: это ты проигрался в карты? – подозрительно спросила она.
– Мам, я не играю в карты, ты же знаешь! Все, что тебе рассказал, чистая правда! Он даже заплакал, и я решил, что должен ему помочь! Или ты считаешь, что это дурной поступок?
Зоя молчала, не зная, что ответить сыну. Антон понял, что сейчас настал решительный момент, и решил идти напролом.
– Мне важно знать: это хороший поступок или дурной? – снова спросил он.
Зоя вздохнула, опустилась на рядом стоящий стул, ноги уже не держали ее, покачала головой.
– Как ты будешь жить с такой нежной и чувствительной душой?! – проговорила она. Затем погладила сына по голове, медленно поднялась и пошла на кухню. Антон двинулся за ней.
– Тебе жалко этих денег? Я их заработаю и отдам, клянусь тебе!
Зоя подошла к столу и начала разбирать сумку, вытаскивая оттуда кусок окорока, печень трески, гусиный паштет, банку крабов и другие деликатесы.
– Мне не жалко этих денег, но твой товарищ мог и обмануть тебя!
Антон сделал удивленное лицо:
– Зачем ему меня обманывать? И потом, я знал, что он играет. Они собираются по ночам, расписывают пульку. Играли по мелочи. А тут их понесло. Я его не оправдываю. Сейчас, уже трезво рассуждая, я бы отказал ему, но, когда он пришел ко мне, просто не смог! Понимаешь?
– Ладно! Я хотела купить тебе машину, чтоб летом ездить на дачу, на права же ты сдал, но теперь придется с этим повременить. Может, оно и к лучшему! Сейчас все так лихачат! – Она улыбнулась, повернулась к сыну, обняла его.
– Давай договоримся: ты больше никогда, не посоветовавшись со мной, не станешь принимать такие решения! Даешь слово?!
– Даю, – тихо выговорил он. Она подняла его лицо, на глазах сына блестели слезы. Она вконец растрогалась.
– Ну, все-все! Я не сержусь! Давай ужинать! Ты опять ничего не ел! Это какое-то наказание, – тяжело вздохнула она.
Потом зажгла газовую горелку, поставила суп разогреваться.
– Иди мой руки, а я пойду переоденусь! Устала как собака, – проговорила она и ушла в свою комнату.
Антон обнаружил среди свертков нежный окорок, понюхал его, отрезал кусок, намазал горчицей, отломил от длинного батона кусок и стал жадно есть. Включил маленький телевизор на кухне, показывали вечерние новости. Антон, не выпуская бутерброда из рук, вернулся к себе в комнату, увидел книгу Солженицына – край ее торчал из-под подушки – и застыл как вкопанный. Он слышал от друзей, что эта книга многим принесла несчастье, но то, что она обошлась ему слишком дорого, он понял только после разговора с матерью. Он со злостью взял ее в руки, открыл на первой странице и начал читать заново.