— В самом деле? — Джеймс подумал, что бестактно объяснять епископу, что его вовсе не заботило, сколько этих самых Библий сопровождало географическую экспедицию.
— Да, видите ли, Исмаил телеграфировал нам из Кейптауна. Но ни слова не упомянул ни о Библиях, ни о деньгах. Я бы хотел знать, получил ли он деньги и где они сейчас?
— Деньги?
— Библии. Что с ними стало?
— Я не осведомлен об этом.
— Роджерс предполагал взять с собой три ящика с Библиями, переведенными монахом на арабский, в глубь страны.
— Арабский? — повторил Джеймс равнодушно. Он хмуро взглянул на епископа. Тридцать с лишним племен банту в северных районах Африки пользовались своими собственными языками и диалектами, такими же далекими от арабского, как и от английского.
Азерс продолжал:
— Что случилось с деньгами, которые Роджерс предположительно получил?
— Я не могу ничем помочь, потому что ничего не знаю.
— Но он был членом вашей экспедиции!
Джеймс постарался сдержаться.
— Я отвечал только за географическое направление экспедиции и понятия не имею, чем занимались ответственные за другие направления. Мы разделились и часто действовали отдельно друг от друга, не встречаясь месяцами.
Видя, что данное объяснение недоступно пониманию высокопоставленного священнослужителя, Джеймс предположил:
— Но если проанализировать ситуацию, то скорее всего все деньги Роджерса захоронены вместе с ним. Люди, которые нашли нас, никогда не видели денег и не знают, для чего они предназначены.
После непродолжительного молчания Азерс сказал:
— Но вы — единственный, кто вернулся оттуда. Я советовал бы вам, доктор Стокер, не строить предположения. Будет лучше, если вы во всем разберетесь и приготовите официальное объяснение.
Джеймс рассмеялся:
— Из-за двадцати восьми фунтов и двух шиллингов? Вы шутите?
Но Азерс взглянул на него так серьезно, словно сопровождал похоронную процессию. Джеймс приподнял одну бровь и произнес:
— Я не стану этого делать. Скажите Менлоу, что я выпишу ему банковский чек на двадцать девять фунтов, это должно его удовлетворить. Я думаю, Найджел, — Джеймс назвал епископа по имени, намеренно уравняв их позиции, — вы не позволили бы вашим подчиненным тревожить вас по пустякам. Боже мой! Как измельчали люди!
— Дело не в сумме, а в принципе.
— Совершенно верно.
— Принцип соблюдения интересов церкви и вложения денег игнорировался с самого начала...
Но Джеймс не дослушал фразу, разговор пришлось прервать, так как кто-то обнял его за плечи.
Дружелюбный голос вмешался:
— Ей-богу! Джеймс, какое грандиозное зрелище! О, ваше преподобие... — Это был Тедди Ламотт, его однокашник, который продолжил с беззаботным весельем слегка набравшегося человека: — Эти сверкающие вещи доставлены с должной заботой честным англичанином. Бог мой! Перевезти все это через чертов, э-э, простите, кошмарный континент домой! Какой труд, Джеймс! Ей-богу... сэр Джеймс. Великолепное зрелище, старина...