В этот момент Джеймс Стокер оглядел ее с ног до головы и спросил:
— Это не оттого, что я не знаю, как подступиться?
— Что? — переспросила она.
Но Джеймс расценил ее вопрос, как интерес к подробностям. Он кивнул в сторону противоположного темного угла.
— Там, — сказал он. — Я бы хотел затащить вас туда и начать с нижних пуговиц этого мокрого платья. Я мог бы заняться с вами любовью прямо здесь. Или под деревом, или на площадке, или в лачуге, или на камнях у реки, или стоя в реке. Я не знаю, почему вы отталкиваете меня так долго, но вы это делаете. Почему? Вы не хотите меня? Чем я плох?
— Что? — повторила Николь, как простушка.
— Вы мне позволите? Я хочу. Боже правый! Я так сильно хочу, что не могу стоять, я должен на что-нибудь опереться.
Николь бросила на него взгляд и покачала головой. Она даже не могла произнести «нет».
Он понял, что она ответила, но все же спросил:
— Вы примете меня?
— Простите? — переспросила она, нервно рассмеявшись.
— Позволите вы мне или нет? Вы примете меня?
Николь снова покачала головой.
— Нет, — наконец тихо произнесла она.
За последние десять минут она только и делала, что лгала.
Это было последней каплей. Когда Джеймс скрестил руки и откинул голову назад, так что ударился ею о камни, словно хотел размозжить, внутри у Николь все перевернулось и дыхание перехватило. Теплая волна прошла по ее телу, и в голове стало пусто.
Она сказала:
— Это... это ужасная идея...
Джеймс посмотрел на нее.
Она нервно рассмеялась. Он шагнул к ней и наклонился, загадочно улыбаясь. Его очень заинтересовал этот смех.
Он оперся руками о стену, так что Николь оказалась в западне.
— Не надо... — попросила она.
— Я не сделал ничего, что могло бы оттолкнуть вас от меня.
Она ответила:
— Мы неподходящая компания друг для друга, вы это знаете. Я не хотела бы...
— О да, — сказал он, — неподходящая.
Стокер наклонился к ней.
— Джеймс! — Николь впервые непроизвольно назвала его по имени. Ей пришлось отвернуться, дабы избежать его поцелуя. Хотя она хотела, чтобы Джеймс целовал ее. Одна ее половина жаждала этих поцелуев, в то время как другая боялась их.
Стокер отодвинулся на дюйм, не больше, и взялся руками за лацканы своего пальто, плотно укутав ее под подбородком. Он прижал Николь к стене, поднял ее лицо к своему и большим пальцем правой руки нежно провел по ее подбородку.
У Николь пересохли губы. Да, вблизи она почувствовала чуть различимый аромат цитруса и кардамона и еще какой-тс незнакомый запах. От этого запаха и его близости у нее подкашивались ноги, это волновало, заставляло трепетать, возбуждало желание и, как ни странно, внушало страх. Противоречивые желания буквально раздирали ее, сердце билось в груди в такт дождю, с силой колотившему о ступени крыльца.