Зимой 1917/18 г. армия окончательно развалилась, и в тыл потянулись эшелоны покинувших фронт солдат, сопровождая свое продвижение беспорядками и грабежами. Множество офицеров — и оставшихся на фронте, и пробиравшихся к своим семьям — погибли в эти месяцы. Даже В. Шкловский (бывший в свое время комиссаром Временного правительства) вынужден был отметить: «Судьба нашего офицерства глубоко трагична. Положение офицера было, конечно, тяжелее положения комитетчика: он должен был командовать и не мог уйти, «Окопная правда» и просто «Правда» преследовали его и указывали на него как на лицо, непосредственно виновное в затягивании войны. А он должен был оставаться на месте. Лучшие оставались, именно они и пострадали больше всего». Не приходится удивляться, что большинство офицеров воспринимали деятельность большевиков как «удар в спину» и считали их предателями.
Кроме того, при массовом увольнении командного состава в связи с роспуском армии офицеры, не имевшие ни гражданской специальности, ни других источников дохода, кроме жалованья, полностью лишались каких-либо пенсий или пособий. Все это привело к тому, что впоследствии значительная часть офицерства выступила против большевиков. Но главная цель была уже достигнута: армия не выступила на стороне буржуазии, когда решался вопрос о власти. Да она, в лице ее офицерского корпуса, и не хотела этого делать после всего того, что Происходило от Февраля до Октября при благосклонном отношении к травле офицеров самого Временного правительства. Очень характерен в этой связи разговор по прямому проводу 4 ноября 1917 г. (старого стиля) между генералами В. А. Черемисовым (главком Северного фронта) и Я. Д. Юзефовичем. «Пресловутый «комитет спасения революции», — говорил Черемисов, — принадлежит к партии, которая около восьми месяцев правила Россией и травила нас, командный состав, как контрреволюционеров, а теперь поджала хвосты, распустила слюни и требует от нас, чтобы мы спасли их…» Действительно, надо было быть очень наивными людьми, чтобы полагать, что, испытав такое отношение со стороны правительства, армия стала бы защищать его от кого бы то ни было.
Итак, необходимое условие успеха насильственного захвата власти при любом общественном строе есть разложение армии, лишение ее возможности или желания защищать существующее правительство. Соответственно попытки такого разложения являются убедительным свидетельством существования подобных намерений. Государство, в котором сохраняется боеспособная армия, твердо намеренная защищать существующий государственный строй и правительство, не может быть разрушено ни в каком случае. Ни одна политическая сила не может сравниться с армией по сплоченности, дисциплинированности и централизации руководства. Как показывает опыт, регулярная армия, если она монолитна и находится под единым, решительным руководством, обычно побеждает любые нерегулярные формирования. Но именно в случае, если армия едина. Армия не может устоять перед восстанием, если она уже деморализована, лишена единой воли, если профессиональная уверенность в себе и нравственная сплоченность военнослужащих подорваны в результате неудачных войн, либо благодаря целенаправленной работе по ее разложению, либо по причине нерешительной, противоречивой политики властей в отношении ее использования. Когда армия выступает на стороне оппозиции или даже сохраняет нейтралитет — это означает обычно конец существующей власти.