— Ну, сволочь… — процедил я сквозь зубы в адрес сороки. Глаза заливал пот, но я увидел, как она насмешливо покачала хвостом и принялась за свое. — Пристрелю гадину… Тань, ты как?
— Нормально, — пропыхтела она. — Шесты надо было срубить.
Я промолчал. Это был мой недосмотр. Опасный, хотя болото вроде бы не было глубоким. Не успел я об этом подумать, как впереди показалась широкая зеленая полянка с цветами.
— Да уже кончается, — уверенно сказал я и, почувствовав, как подо мною начинает тонуть очередная коряга, красиво прыгнул на лужайку.
Я не знал, что такое «бездонное окошко».
Помню, что раньше всего я ощутил холод — и это было ужасно. Словно меня схватил за грудь ледяной огромный кулак и почти выдавил из меня жизнь. Над поверхностью у меня остались плечи, руки, которые я инстинктивно выбросил в стороны, и голова. Танюшка смотрела на меня удивленно, настолько быстро все произошло… но удивление сменилось ужасом. И она бросилась вперед с криком:
— Оле-ег!!!
— Не… подходи, — вытолкнул я, возя руками с растопыренными пальцами по жиже, а она проваливалась, расползалась, и что-то жуткое, неотвратимое понемногу втягивало меня глубже. Я не испугался, нет, потому что не получалось представить, что я могу умереть. Точнее, ужас был, но этот ужас шел от моей фантазии, питавшейся прочитанным и увиденным. Я в подробностях представлял себе, как утону… и не верил, что утону именно я.
Это не над моей головой сейчас сомкнутся водоросли.
Это не я еще сколько-то буду жить, опускаясь в ледяную глубину и глотая густую жижу в попытках дышать.
Это не я!!!
Танюшка бросала мне ремень корды — самое длинное, что у нее было, — лежа на животе и вытянувшись в струнку. Ей не хватало полуметра — я всегда хорошо прыгал…
Жижа коснулась моих губ — я отплюнулся, поводя руками.
— Оле-е-ег!!! — снова закричала Танюшка.
— Ма-ма-а!!! — закричал и я — и захлебнулся. Жижа закрыла глаза, но сквозь нее я еще видел, видел размытый круг солнечного жара, и мои руки, остававшиеся наверху, ощущали живое тепло…
По пальцам что-то ударило, и я вцепился в это что-то. Схватился другой рукой — а через миг меня с натугой, но сильно выдернуло на поверхность.
Вместе с Танюшкой длинную лесину тянул крепкий белобрысый парнишка — грубая кожаная куртка была распахнута и стянута странно знакомым ремнем, вельветовые серо-зеленые штаны подвернуты до колен, босые ноги — в грязи. На поясе парня висел кинжал-дага, почти как у меня, и даже странно, как я в один миг это все заметил… А в следующий миг второй рывок выволок меня на сушу, где я и остался лежать на животе, хватая воздух широко открытым ртом, а Танюшка тормошила меня и трясла…