– Тут так не убивают, – подытожила ее подруга, задумчиво расправляя складку на юбке.
– Точно, – ответила Мариана. – Как твоя сестра?
– Ой, не спрашивай! – отозвалась Сонсолес. – Она устроила нам такое лето… Хоть бы Адриан скорей приезжал…
«Типичный выскочка, – думал Лопес Мансур, наблюдая, как Карлос Састре помогает Ане Марии расставлять бутылки на столе. – Начинал с нуля, а теперь, пожалуйста, выбился в люди, стал опытным управляющим».
Вообще-то Лопес Мансур с презрением относился к представителям делового мира, но нельзя не признать, что Карлос привлек его внимание: было в нем что-то особенное. Голова на плечах, – более того, хорошая голова, – хотя он и входил в руководство одной из ведущих испанских фирм, занимающихся продуктами питания, и, насколько знал Лопес Мансур, сумел остаться на своем посту, когда крупная международная компания поглотила эту фирму. «Да, голова на плечах у него есть, к тому же, он достаточно ловок и умеет держаться на плаву», – продолжал размышлять Лопес Мансур. Мнение это сложилось у него после недолгого разговора с Карлосом до обеда; когда Лопес Мансур и Кари пришли, из гостей был только Карлос – он наслаждался сухим мартини с видом человека, который чувствует себя здесь как дома. Кари тут же исчезла, сославшись на необходимость помочь Ане Марии, но было очевидно – немножко посплетничать, – и двум мужчинам ничего не оставалось, кроме как занимать друг друга беседой. И этот выскочка, который не говорил никаких глупостей – отнюдь! – заинтересовал Лопеса Мансура. С каждым разом Мансуру все больше и больше нравилось чувствовать себя новым человеком в этом кругу. Конечно, в этот круг ввела его Кари, но Мансур принял такое положение вещей с той же естественностью, с какой она выходила за него, зная, что он – несостоявшийся поэт без всяких средств к существованию. Лопес Мансур сумел даже облечь эту несостоятельность в некое подобие элегантности, и теперь чувствовал себя вполне удобно, а главное, спокойно.
Супруги Муньос Сантос пришли чуть позднее, и с ними – женщина, сразу же завладевшая вниманием Мансура. Он не раз убежденно заявлял, что женщина становится интересной только после тридцати пяти, но уверенность эта стала непоколебимой, когда он увидел Кармен Валье. Воплощение женского начала, Кармен затмевала всех. Рядом с ней броская Елена Муньос Сантос казалась слишком лощеной, хотя, была в ней, как говорят в таких случаях, изюминка. Но если двоюродные сестры стояли рядом, все взгляды тут же устремлялись на Кармен. Во всяком случае, Карлос Састре смотрел на нее, не отрываясь, и в его взгляде отчетливо читались изумление и восхищение, – в чем Лопес Мансур убедился, когда смог, наконец, отвести глаза от двух только что пришедших женщин.