– Значит, это мог быть как знакомый человек, так и незнакомый. Дверь дома судьи Медины никогда не запиралась?
– Нет, если кто-нибудь бывал дома. По крайней мере, насколько я знаю.
– Это многие знали?
– Да… мы все знали.
– Не могли бы вы точнее определить, что вы понимаете под «мы все»?
У врача стало удивленное лицо, когда он услышал этот вопрос, но судья де Марко невозмутимо смотрела на него.
– Круг друзей, в который входят почти все отдыхающие из Холмистого и Каштановой долины; знали и те, кому об этой привычке рассказал сам судья или кто-то из нас.
– А почему вы должны были кому-то это рассказывать?
– Ну, – врач заметно растерялся, – я не знаю… Так, случайно, к слову пришлось…
– Можете ли вы вспомнить какой-нибудь недавний разговор относительно привычек судьи Медины, в котором бы всплыла эта подробность?
– Нет. Если кто-то кроме нас узнал об этой привычке судьи таким образом, то случайно, по чистому совпадению.
– Когда вы в последний раз видели судью Медину?
– Три, нет четыре дня назад, у Рамона Сонседы, на ужине, который там устраивают каждое лето по случаю приезда хозяина дома в отпуск в «Дозорное».
Фернандо уже начал уставать, но ему задали еще довольно много вопросов; особого значения они не имели, и нужны были только для того, чтобы закрепить в протоколе некоторые детали общей картины, имевшие значение для следствия. Все это казалось Фернандо зловещим и скучным; оторванный от привычной действительности, лета, своей жизни и благополучия, он чувствовал себя тут неуютно.
– Прекрасно, – сказала судья де Марко, когда они закончили. – Если вы вдруг вспомните еще какое-нибудь имя, прошу вас незамедлительно сообщить об этом суду.
– Конечно, – ответил врач, – но я надеюсь, вы не думаете…
– То, что я думаю, сейчас не имеет значения, – прервала его судья.
– Да-да, конечно… я забыл… извините.
– Еще один вопрос. Вы полагаете, убийца умел обращаться с оружием, каким бы оно ни было?
Фернандо Аррьяса помолчал, словно пытаясь осознать вопрос. Затем он помотал головой, хотел что-то сказать, но не проронил ни слова.
– Так что? – настойчиво повторила судья.
– Ну… Вас интересует только то, в чем я уверен или мои предположения?
Судья чуть заметно улыбнулась.
– Ваши предположения, поскольку убежденности у вас, как я вижу, нет.
– Да, это правда, – признался свидетель. – Категорические утверждения были бы непростительной самонадеянностью с моей стороны, потому что я не осматривал тело внимательно; на мой взгляд, удар был нанесен неопытной рукой: я сужу по направлению разреза и по глубине раны.
– Очень интересно. Что вы имеете в виду, когда говорите о глубине?