– У тебя все еще есть вопросы?
– Да сколько угодно!
– Бэкки, за всю свою жизнь я сам не задавал себе и другим столько вопросов, сколько выслушал от тебя. – Он развел руками и схватился за голову в комичном отчаянии. – Но я готов слушать. Мне даже нравится с некоторых пор заново думать о самом очевидном.
Я прикрыла веки, радуясь возможности поиграть в вопросы. И даже припомнила один давний, из детства. Конечно, Шарль не мой папа Король, но и он иногда отвечает неплохо, особенно если думает и говорит всерьез. Правда, для этого его надо забалтывать часа два. Он не умеет сразу отвечать по-настоящему. Вот пусть для разминки потрудится над этим:
– А судьба и удача – одно и то же?
– Как? Судьба и удача?
Шарль удивленно потряс головой, его великолепные глянцевые волосы рассыпались кудрявыми прядями, закрыв лицо. Он подпер кулаком щеку – у меня перенял этот жест – и нахмурился. Округлил губы, пробуя ответить, и не произнес ни слова. Вскочил, сделал пару кругов по мягкому ковру, забился в кресло напротив и настороженно глянул на меня:
– Бэкки, я могу тебе сказать совсем честно?
– Да. А зачем еще мы тут сидим и болтаем? Нет смысла обманывать друг дружку, если разговор только для нас двоих. Ведь так?
– Наверное… Десять лет я общаюсь с девушками и ищу себе кого-то… Не знаю кого. Мы ведь стараемся найти вторую половинку, ты знаешь эту притчу о разделении начал?
Я кивнула. Он сел иначе, передернул плечами:
– Я разговаривал о разном с ними… с вами. О цветах и духах. О конфетах и книгах. О нарядах, равноправии, сплетнях, деньгах, скачках, развитии техники и философических воззрениях… Но твои вопросы – самое странное из всего, что я слышал. Я совершенно не могу представить, что ты скажешь в следующий момент, и у меня нет правильных ответов. На твои вопросы вообще нет ответов! Ты Сфинкс. Знаешь, что это значит?
Знаю, а как же. Приятно… Я раздулась от гордости вовсе не как Сфинкс, а скорее уж как поющая лягушка по весне. Оказывается, я уникальная и со мной по-настоящему интересно. Ох, если уж говорить честно или хотя бы думать, я не надеялась быть интересной. Я до сих пор боюсь, что он ищет во мне не собеседницу, не друга и не привязанность, а птицу.
– Значит, тебе не скучно со мной.
– Нет, – возмущенно замотал головой Шарль. – Просто я не понимаю… Красивая девушка в пятнадцать лет могла бы не гадать на судьбу. Она могла бы судьбу устраивать сама. Бэкки… неужели ты до сих пор мне не веришь? И не желаешь понимать то, о чем я твержу тебе самым нескромным образом?
Он снова вскочил и забегал по ковру. Получалось до странности бесшумно. Он двигается изумительно, как кот. Мягко, гибко и грациозно. Словно танцует. Или крадется… Скорее все же крадется. Скользнул за кресло, туда, где я не могу его видеть, и уже возник рядом, у самого плеча. Я вздрогнула от неожиданности, проклятые мурашки снова побежали по спине. Шарль склонился и бережно поцеловал мое запястье, мгновенно доведя меня до паралича. Я ничего не могла сделать, просто сидела и смотрела на его скользкие, глянцевые кудри, мягкие и упругие одновременно, падающие на лицо, щекочущие мою кожу. Он повернул голову, и синие глаза взглянули на меня в упор: