Оказавшись у края полянки, мы увидели еще больше. Их было не трое, а четверо. Один человек, сухой, среднего роста, пожилой, со стриженными под корень волосами стального тона, устало сидел на земле, опираясь левой рукой о корягу вывернутого елового ствола. Дышал он тяжело, с присвистом. Правая рука дрожала от слабости, но пока была достаточно уверенно вытянута вперед. Ее ладонь, раскрытая в сторону троих стоящих дугой противников, словно отделяла их от старика. Я ощущала своими способностями, что он действительно обороняется, изо всех сил держит сжимающееся неровное пятно светлой удачи. И прочие о ней знают!
Рослый молодой мужчина – он как раз каркает иногда, будто ворон, проверяя удачу, норовит пробить ее темным копьем проклятия и поигрывает пистолетом машиниста, весьма похожим на мой, то есть дедов. Двое возле него непрерывно бубнят, не отрывая глаз от страниц небольших по формату, но толстых и увесистых книг, удерживаемых обеими руками.
– Все равно сдохнешь, – внятно сказал ворон. – Отдай мне тайну, и я уйду. Из уважения к учителю оставлю тебе жизнь, слово мага.
Саня рядом задохнулся от восторга. Живой маг-злодей! И, если повезет, сестра сейчас сделает из него отличного дохлого мага-злодея… Я прямо слышала его мысли, нелепые и, поверьте мне, бесшабашно веселые!
– Не получишь, не по тебе это знание, – тяжело, едва различимо, шепнул старик.
– Тогда проверим снова твою удачу, – уверенно предложил ворон.
Он прицелился и выстрелил. Странное дело! Он знал, что не попадет, как знали об этом и я, и сам старик… Последнему промах стрелявшего стоил немалых сил, рука задрожала еще заметнее.
– У меня еще два патрона, – сообщил злодей. – У тебя не осталось ни капли сил. Я вижу. Значит, прострелю тебе плечо и заберу с собой. Туда, где допрашивают умеючи. Отдай, ну что ты жмешься… Мои пси-маги все равно выпотрошат тебя. Изжарят мозги.
Мне стало страшно, точно как тогда, в тамбуре вагона. Потому что не стрелять сделалось невозможно. Возле сидящего старика озерко удачи сжалось до жалкой лужи, которая быстро сохла, то есть темнела… Я развернула тряпку и подняла обеими руками тяжеленный пистолет. Саня деловито подставил под ствол рогульку – и откуда только взял!
Не знаю, хорош или плох этот старик, но наши с ним цвета удачи одинаковы. То есть то, что светло для него, и мне видится светлым. А вот с прочими у нас нет ничего единого, они мне противны. Ворон издевается над своим же учителем злобно и с явным удовольствием.
Мои мысли прервал брат, отвесив чувствительный подзатыльник. Шепнул в ухо, требуя не дышать и целиться, совмещая метки мушки. Ага, много я в них понимаю. Зато в удаче кое-что смыслю. Я повела рукой, примеряясь к ее советам. Старик обалдело, иначе не скажешь, уставился на свою ладонь. Потом на врага, вокруг которого темнело так явно, что не заметить было нельзя, если умеешь видеть. Ворон – не умел. Я закрыла глаза, чтобы зрение не мешало решиться на страшный шаг, и позволила рукам и удаче сделать то, что следовало. Грохот оглушил меня, а отдача, о которой я в свое время слышала, швырнула назад. Но руку еще цепко вело везение. Может, и не мое, а старика, даже скорее всего. Оно было достаточно хищным и опытным, оно выплевывало пулю за пулей, пока сухие щелчки не застучали впустую.