Глава двадцать вторая, последняя, в которой я веду себя как настоящий парень, а шестерка белых слоников наконец обретает потерянного собрата
Говорят: любишь кататься, люби и саночки возить. Если бы саночки возить — тут бы и разговаривать не о чем. Нам же пришлось со всего хоккейного поля убирать снег. А навалило снегу — ой-ей-ей! Почти на целый валенок. Ребята пытались перемножать: ширину поля на длину да еще на «целый почти валенок». Страшное получилось произведение — кубометров пятьдесят.
Наше счастье, что часам к двум снег прекратился, словно решил пожалеть нас.
На уборке работали все. И хоккейная команда в полном составе, и девчонки-фигуристки, и малышей с их крохотными лопатками никто не прогонял. Хоть и невелика помощь, но — помощь.
Скоро за низеньким деревянным барьерчиком образовались высокие снежные валы, и наше поле теперь лежало словно в тарелке.
— Это трибуны для болельщиков будут, — сказал Алеша и широкой фанерной лопатой вывалил за борт ком снега, — А если лавочки сделать, настоящий стадион получится.
— Может, и билеты станем продавать? — пошутил я. — По рублю за штуку. Скажешь, не купят? В очереди будут стоять. Как же, сенсация спортивного мира — повторный матч хоккейных гигантов — «Вымпела» с «Ураганом».
Алеша воткнул лопату в снег и пытливо, пожалуй, даже с удивлением посмотрел на меня. Не иначе как веселость моя показалась ему подозрительной.
— Борь, тебя одного мы все-таки не отпустим.
Я тоже с размаху всадил лопату в сугроб и независимо сплюнул:
— Ерунда!
— А если бить станет? Психанет…
— Не станет. Знаю, что сказать ему…
Алеша снял мохнатую шапку и принялся завязывать наверху лямки.
— Боюсь, честное слово, что-то боюсь за тебя…
Все же мне удалось убедить командира не вмешиваться-в это дело.
— Долго не задержусь, — сказал. — Самое большее-полчаса…
А в 16.00 я уже стоял перед Грекиной дверью. Было ли-страшно? Не знаю. Если и не страшно, то страшновато. Определенного плана действия у меня не было. В одном не сомневался: держаться надо смело, а лучше всего — самому наступать.
Только я прицелился пальцем на кнопку звонка, внизу послышались шаги. «Не Котька ли?» — подумал я. Так оно-и было.
На Котькином лице я прочитал и муку и тревожное ожидание. И обычный румянец, пламеневший на толстых его щеках, куда-то вдруг пропал.
— Что, дома его нет? — увидев меня, с надеждой спросил Котька.
— Еще не звонил. Услышал шаги — подумал, что ты… Решил подождать. Вместе как-то лучше…
— Жуть, до чего не хотелось идти, — признался Котька. — А что поделаешь? Завтра спросит, почему не-был…