— Это выглядит как пародия на швейцарскую гвардию, — выпалил Энрико.
— Это как раз швейцарцы и есть, новая Церковь сформировала из них новую папскую гвардию, — объяснила Елена. — Раскольники прилагают все усилия, чтобы выглядеть более правдоподобно, чем сама истинная Церковь.
За алебардистами последовали музыканты, их костюмы тоже напоминали форму швейцарских гвардейцев. Барабанной дробью они сопровождали шествие антипапы, который, облачившись в белые одежды, вышел под радостное ликование толпы из темноты главного портала церкви. Очевидно, множество приверженцев новой Церкви специально прибыли в Неаполь на церемонию.
«У нас есть Папа, — снова произнес кардинал. — Кардинал Томас Сальвати выбрал имя Луций IV».
— Как назло, Луций, — тихо произнесла Елена.
— А что ему мешало это сделать? — спросил Энрико.
— Ничего, но антипапа выбрал имя очень обдуманно. Оно значит «светлый», «чистый». Таким хочет стать антипапа: по его мнению, это ясная альтернатива понтифику-злодею.
— Обо всем этом я не могу так хорошо судить. Но внешне этот Луций выглядит неплохим человеком.
Антипапа был высоким, стройным и, как для понтифика, достаточно молодым. Энрико назвал бы его энергичным пятидесятилетним мужчиной. Луций мило улыбался в камеру и раздавал благословения urbi et orbi[4]. До этого момента в холле было довольно тихо. Теперь же сторонники и противники антипапы разделились.
— «К городу и миру»! Не смешите меня! — распылялся противник. — Этот Луций сейчас даже не в Риме. Только там может восседать истинный понтифик, а не здесь, в Неаполе!
— Терпение, Луций еще придет и в Рим! — ответил кто-то из другого конца комнаты. Так, слово за слово дело дошло до горячего спора, который заглушил речь Луция. Елена ерзала в кресле, пододвигаясь на самый край, чтобы не пропустить ни одного слова. Энрико тоже внимательно смотрел телевизор, но не смог расслышать слова антипапы. В его голове снова зазвучал этот странный голос: «Слышишь меня? Это хорошо. Ты должен идти за мной. И не вздумай от меня бегать. Следуй за мной!»
Как Энрико ни силился, он не мог избавиться от голоса в своей голове. Он опять видел перед собой картины из сновидения, чувствовал жар и ужас. А затем вернулось головокружение, и вся комната с людьми и телевизором превратилась в бесконечно вращающуюся карусель…
Чьи-то руки подхватили его, направили по коридору в номер и усадили, беспомощного, на кровать, которую сегодня утром горничная застелила свежим бельем. Над ним вдруг склонилось озабоченное лицо… Зеленые глаза, высокие скулы… Елена.