Новая газета, равно как «Обсервер», а также груды писем, которые ежедневно поступали главным редакторам обоих изданий, служили, однако, лишь дополнительным напоминанием о том, что, несмотря на отсутствие явных проявлений экстремизма, источник напряжения продолжает свое подспудное существование. Глухая ненависть, тлевшая в сердцах молодежи и старых колонистов, могла каждый день вылиться в новые взрывы, уличные столкновения и прочие беспорядки.
Как-то вечером мы с Силзом возвращались домой из редакции «Обсервера», где я встречался с редактором, предложившим мне написать серию статей. По дороге я в очередной раз попытался обсудить с Полом сложившуюся ситуацию, однако мой молодой приятель был против обыкновения немногословен. Сегодня утром он получил по электронной почте-письмо с угрозами в свой адрес. Это было не первое послание подобного рода, и хотя Пол старался не обращать на них внимания, количество начинало переходить в качество, и он чувствовал себя подавленным. В конце концов я оставил попытки разговорить его и стал смотреть в боковое окно машины. По стеклу медленно стекали дождевые капли — в Льюкарсе опять шел дождь.
До дома Пола, где я прожил все эти несколько недель, оставалось чуть больше мили. Молодой журналист мне очень нравился; общаться с ним, а также с его сестрой и ее подругой, мне было легко и приятно. Несмотря на разницу в возрасте, мы четверо отлично ладили и почти всегда понимали друг друга. Пол, во всяком случае, явно считал, что на мое мнение можно положиться, поэтому все трое нередко обращались ко мне за советом по тому или иному вопросу. Чаще всего они, конечно, спрашивали, что я думаю о причинах нынешнего кризиса и как лучше всего выйти из сложившейся ситуации, и я изо всех сил старался быть им полезным. Был ли я в своих оценках объективен и беспристрастен? Были ли они правы, считая меня авторитетом в политических вопросах? Мне казалось, что да. Я надеялся на это. И все же о своем разговоре с Тукликом я не сказал им ни слова.
Крупные капли воды косо ползли по стеклу окна. Иногда они сливались друг с другом и начинали двигаться быстрее. Встречный поток воздуха раздувал их, расплющивал по стеклу, сгонял в угол окна. Ветер, дождь, тряска — эти три силы словно сговорились между собой и теперь действовали заодно, стараясь как можно скорее столкнуть дождевые капли куда-то в небытие, в забвение.
Впрочем, пришедший на ум образ не понравился мне — слишком точно он отражал происходящее и слишком мало в нем было надежды. Сильно тряхнув головой, чтобы отогнать мрачные предчувствия, вызванные видом гибнущих в безвестности водяных капель, я стал смотреть сквозь мокрое стекло на дома вокруг. Это продолжалось недолго. Вскоре Силз притормозил и свернул в ворота сада — на короткую гравийную дорожку, ведущую к его дому.