— Я никого не ругаю, как вы думаете!
И это была самая большая ложь, которую Эбби прекрасно понимала. Она лишь заботилась о детях и себе, и его обвинения оскорбили ее. Но что толку убеждать его и нарываться на новые оскорбления?
— Хорошо! Я вам расскажу все, что вы хотели услышать, и делайте с этим что угодно. Да, я хотела эксплуатировать свой брак, нажиться на известности и репутации своего умершего мужа. Дженис Рокуэлл прочтет вашу книгу, и я хочу убедиться, что она останется довольна ею. Я хочу, чтобы она прочла, что наш брак с Чаком был прочным и дружным. А грязь, которую вы накопаете, будет исходить не от меня! Вы удовлетворены?
Дилан отпустил ее руку. В течение секунды она подтвердила все, что он думал о ней, и опровергла все, что он начинал чувствовать.
— Да, я удовлетворен.
— Прекрасно! Если у вас остались вопросы, задайте их завтра.
Дилан смотрел ей вслед, размышляя, как еще долго ему придется работать, чтобы отделить ложь от правды.
Обычно Эбби просыпалась легко, и первая половина чашки утреннего кофе приводила ее в бодрое состояние. Сегодня она задержалась в постели. Все тело ломило, в висках пульсировало. Приписав свое недомогание беспокойной ночи, она вяло погрузилась в домашние хлопоты.
Мальчики весело завтракали в кухне. Вечерняя ссора была уже забыта, ребята не отличались злопамятством. После того как Эбби проводила детей в школу, она решила побаловать себя еще чашечкой кофе, чтобы окончательно войти в норму и заняться обычными домашними делами.
Она надела пальто и вышла во двор. Светило яркое солнце, в воздухе пахло весной, но Эбби дрожала. Она даже пожалела, что пренебрегла теплым свитером. Наверное, простудилась, решила она, почувствовав боль в затылке. Но времени на болезни у нее не было. Почти на автопилоте она собрала в корзину свежие яйца и пошла в конюшню.
Нужно было убрать стойла, накормить и вычистить лошадей. Впервые за долгое время она почувствовала отвращение к работе. Она беспрестанно убирала за другими, решала неотложные проблемы. Когда же у нее появится время на себя? Время на то, чтобы свернуться калачиком с книжечкой и так провести весь день.
Книга… Почти засмеявшись над собой, она ухватила поводья. Некогда думать о книгах… особенно об этой. Она забыла, что ей можно причинить боль. Как давно она не соприкасалась с кем-то, кто мог…
Прижав пальцы к глазам, Эбби оборвала себя. Она не могла назвать свои отношения с Диланом затруднительными. Бизнес и только бизнес, выгодный для них обоих, — вот что это такое. Для нее не имело, не могло иметь значения то, что он считает ее авантюристкой. Эбби полагала, что это еще самое мягкое слово, которым он ее называет. Если она пойдет на поводу у своих задетых чувств и выгонит его, это ей ничего не даст. И вообще, она подписала бумаги и обязана его принимать.