– Я его не понимаю. А вы?
– Картинки. Картинки.
– А нельзя ему дать что-нибудь, чтобы он не каркал?
Через некоторое время я снова проснулся.
– Мэрилин! Мэрилин!
Она появилась из-за ширмы и устало улыбнулась:
– Привет, милый. Хорошо поспал?
– Где картинки?
– Картинки?
– Рисунки. – Глаза закрывались, ужасно болела голова. – Рисунки Крейка.
– Знаешь, врач говорит, что некоторое время ты будешь плохо соображать.
– Рисунки, Мэрилин.
– Хочешь еще таблетку, чтобы не болело?
Я зарычал.
– Будем считать, что хочешь.
Не буду утомлять вас подробным рассказом о моем воскрешении. Вкратце, голова ужасно болела, от шума и гама в приемном покое она болела еще больше, и я был просто на седьмом небе от счастья, когда мне разрешили уехать. Но Мэрилин, как выяснилось, не хотела, чтобы я лежал дома, и, приложив немало усилий и заплатив немало денег, выбила для меня одноместную палату. Я мог там оставаться, пока не почувствую себя лучше, так она мне сказала.
Меня посадили в коляску и отвезли наверх.
– Ты стал похож на параолимпийских спортсменов, – сказала мне Мэрилин.
– Давно я тут?
– Часов шестнадцать. Надо тебе сказать, когда ты без сознания, с тобой ужасно скучно. – Мэрилин шутила, но чувствовалось, что она здорово перепугалась.
Хоть я был больной и несчастный, но все-таки догадался спросить ее, как она сюда попала.
– Твой сосед вернулся с прогулки с собакой и нашел тебя на крыльце у подъезда. Он вызвал «скорую» и позвонил в галерею. Сегодня утром Руби позвонила мне. Вот я и приехала. Кстати, она сегодня вечером опять зайдет.
– Опять?
– Она приходила. Ты что, не помнишь?
– Нет.
– И она, и Нэт. Принесли коробку с эклерами, ее забрали медсестры, небось сами все и слопали.
– Спасибо. – Я поблагодарил сначала ее, потом интерна, который катил мое кресло. А потом я заснул.
Следующие гости, визит которых я хорошо запомнил, были из полиции. Я рассказал им все, что знал, начал с момента, когда вышел из галереи, и закончил тем, как поставил коробку на тротуар. Их огорчило, что я совершенно не запомнил примет нападавшего, хотя описание ужина в суши-баре их очень заинтересовало. Даже в полубессознательном состоянии я понимал, что вряд ли это был кто-то из персонала суши-бара, и попытался убедить в этом полицейских.
– И ради чего? Ради коробки с рисунками? Я же не рекламировал их. Хозяйка сама попросила посмотреть.
– А она в курсе, чем вы занимаетесь?
– Не знаю. Нет, наверное. Я, конечно, мог об этом когда-то упомянуть. Да вы что, в ней весу килограмм сорок, по-моему.
– Она могла и не сама вас ударить.
Они развивали эту мысль, пока голова у меня не заболела так сильно, что пришлось закрыть глаза. Когда я открыл их в следующий раз, полиции уже не было, а Мэрилин вернулась. И принесла с собой новую коробку с эклерами взамен той, которую экспроприировали медсестры.