Она восторженно присвистнула и на минуту перестала быть окружным прокурором, превратившись просто в жительницу Нью-Йорка, завидующую чужому счастью.
– И все равно. Даже эту сотню в месяц он должен был где-то брать. Может, он попрошайничал?
– Возможно. Но нам от этого никакого проку. Профсоюза попрошаек пока не существует, и позвонить туда мы не можем.
– И вот еще что…
Саманта смотрела в небо. Иногда у меня складывалось впечатление, что она слушает собеседника ровно столько, сколько нужно для того, чтобы получить необходимую информацию и начать ее анализировать. Этим Саманта очень отличалась от отца. Макгрет прислушивался – или, по крайней мере, делал вид, что прислушивался, – к моему мнению. В честности Саманте не откажешь. Она с самого начала не скрывала, ради кого она все это делает. Только ради отца. И уж точно не ради меня.
– Бумага. Он ведь ее постоянно пачками покупал. И наверняка продавец хорошо его знал. И продукты. Попробуй разнюхать что-нибудь. А я займусь охотой на свидетелей по старым делам. Посмотрим, что там всплывет. На, держи. Я нашла старые снимки. Можешь их всем показывать. Не переживай, что-нибудь да нащупаем.
– Думаешь?
– Не-а. Ничего мы не найдем.
Я вернулся в Мюллер-Кортс. Начал с одного из двух продуктовых магазинчиков. Когда продавцам надоело наконец таращиться на Исаака, я получил-таки еще одно описание Виктора. Они его знали, «странный чувак», но ничего определенного сказать не могли. Знали, какой он предпочитал белый хлеб и какую ветчину, но что толку? Я спросил про бумагу, и они дали мне блокнот с зеленоватыми линованными страницами.
– А белой, – спросил я, – просто белой у вас нет?
– Не, мы такого не заказываем.
Я вспомнил журнал «про еду» и спросил, какие Виктор покупал яблоки.
– А он не покупал яблок.
– Покупал, я точно знаю.
– А вы что, сами видели, что ли?
– Нет, не видел.
– Ну и вот. Не покупал он никаких яблок.
Один из продавцов очень хотел нам помочь и сообщил, что вроде бы Виктор покупал эти… ну… груши.
– А сыр?
– И сыр не покупал. Никакого сыра он не покупал.
Я пошел во второй магазинчик. На этот раз Исаака я оставил снаружи. Он был только рад и попросил разрешения сбегать пока через дорогу и купить тефтелей. Я дал ему десять баксов, и он рванул от меня во всю прыть.
Когда я вошел, девушка латиноамериканского происхождения оторвалась от чтения поэтического журнала. На девушке были очки в красной пластмассовой оправе. И сюда Виктор тоже приходил.
– Я к нему «сэр» обращалась.
– Почему?
– У него такой вид был, ну, важный.
– Он часто приходил?
– При мне – раза два в неделю. Но я по пятницам и субботам не работаю.