Внизу орали все громче. Хлопнула дверь.
Через несколько минут вошла Саманта.
– Вот стерва!
Она закрыла лицо руками. Потом успокоилась и подняла голову. Отстраненно глядя на стену у меня за спиной, Саманта начала расстегивать пуговицы на блузке. Кофточка упала на пол.
– Помоги, пожалуйста. – Саманта повернулась ко мне спиной.
– Хочешь, я буду спать на верхней кровати?
– Не надо.
– По-моему, она тебе коротка будет.
– Ну… Наверное.
– Ты какого роста?
– Метр восемьдесят шесть.
– Да, это неудобно. Давай я туда полезу.
– Не надо.
– Точно?
– Точно.
– Ну и ладно. Если честно, мне не очень хотелось там спать. Это кровать Джули. – Мы помолчали. Я услышал, как она улыбается. – Ну и как оно, здорово, воспользоваться женской слабостью?
– Обалденно.
– Я вообще-то так не делаю.
– Несчастье заставляет нас совершать странные поступки.
– В койке.
– Ага.
– Да нет! «В койке». Ты что, никогда в эту игру не играл?
– В какую игру?
– Игру с печеньем. В которое бумажки про будущее кладут.
– Первый раз слышу.
– Читаешь предсказание и добавляешь: «В койке». Что, никогда так не делал?
– Я, значит, похож на бумажку с предсказанием?
– Был похож, когда это сказал.
– Что?
– Ну, это: «Несчастье заставляет нас совершать странные поступки».
– Это правда.
– Ладно. Но говорить так все равно глупо.
Я хотел обидеться, но тут увидел, что она улыбается, и улыбнулся сам. Сколько лет Мэрилин твердила мне: нельзя быть таким серьезным. Она бы от злости лопнула, если бы увидела, как я развеселился от одной глупой ухмылки.
Я сказал:
– Твои счастливые числа пять, девять, пятнадцать, двадцать два и тридцать.
– В койке.
– В койке. Я бог знает когда такое печенье ел.
– Мы в конторе китайскую еду дважды в неделю заказываем. Вот они их и привозят. Дрянь, конечно, но лучше, чем крекеры с арахисовым маслом.
– Хочешь, я тебя как-нибудь в ресторан свожу?
– А что, давай.
– Ладно.
– Договорились.
Тишина.
Она сказала:
– Нет, правда, я так не привыкла делать.
– Ты это уже говорила.
– Непонятно, что это такое? – Она привстала на локте. – Как ты думаешь? Чего это мы?
– Не знаю.
Она рассмеялась.
– Чего?
– Жалко, ты себя в зеркале не видишь.
– А что такое?
– У тебя на роже написано: «Вот черт, теперь она решит, что это я всерьез». – Она упала на спину, хохоча во все горло. – «Что я наделал!»
– Я ничего такого не думал.
– Как скажешь.
– Не думал!
– Все, поверила. Просто у тебя вид был смешной.
Я улыбнулся:
– Как скажешь.
Она затихла и вытерла глаза.
– Вот теперь мне полегче.
– Я рад.
Она кивнула и серьезно посмотрела на меня:
– Мне как-то не хочется сейчас это все осмысливать. Хочется просто перестать плакать.