— Фиделия была экстрасенсом?
— Да. Папа больше не обращался к ней за помощью, но мама хотела найти кого-то, кто дал бы ей спокойствие, которого ей так не хватало. — Хизер откинулась на спинку дивана и, глядя в потолок, вспоминала, как мать таскала ее в старый, покосившийся домишко Фиделии. — Мы ходили к ней каждую неделю, и Фиделия провозглашала, что на следующей неделе с отцом ничего не случится.
— За деньги, — добавил Жан-Люк.
Хизер рассмеялась:
— Да. Я, правда, не знала об этом, пока мама не обмолвилась, что мы основной источник существования гадалки. У нее не было денег, а мне нужна была нянька, вот мы и объединились в команду.
Жан-Люк кивнул:
— Вы рассказывали о своем отце.
— Да. Когда мне было шестнадцать, мы пошли с мамой к Фиделии. Я готовилась на кухне к контрольной. Потом из гостиной донеслись крики и ругань.
— Ссора? — спросил Жан-Люк.
— Плохое предсказание. Фиделия пыталась успокоить маму, но та за десять лет выучила значения карт. Она просто сходила с ума: К тому моменту, когда мы добрались до дома, мама впала в истерию. Она позвонила отцу и велела немедленно идти домой. Понимая ее состояние, он заехал в магазин за цветами. — Хизер потерла лоб. Продолжать историю ей вдруг расхотелось. — В магазин ворвались два парня в лыжных масках. Они размахивали пистолетами. Папа попытался их остановить, и они… застрелили его.
— Мне жаль.
Глаза Хизер наполнились слезами.
— Если бы мама не позвонила ему, он не пошел бы в этот магазин. Ее страх рос и ширился, пока не сбылся.
Жан-Люк встал и прошелся по комнате. Казалось, он о чем-то глубоко задумался.
Хизер сделала глубокий вдох, пытаясь вернуть самообладание.
— Ваша мать винила себя? — спросил Жан-Люк тихо.
— Нет. Ей это не приходило в голову. Более того, она чувствовала свою правоту, поскольку ее страхи оправдались.
Продолжая, ходить по комнате, Жан-Люк покачал головой.
Хизер захотелось узнать, о чем он думает.
— Навязчивые страхи моей матери усиливались. Но теперь сменился объект. Им стала я.
Жан-Люк остановился и посмотрел на нее.
Хизер опустила взгляд на подушку на коленях и потянула за бахрому.
— Моя мечта уехать из Шнитцельберга и стать модным дизайнером представлялась ей слишком опасной. Я должна была остаться дома и сделать карьеру, не вызывавшую опасений. Мальчик, с которым я встречалась в старших классах, тоже таил в себе скрытую угрозу, потому что хотел идти работать в правоохранительные органы. — В приступе негодования она вонзила пальцы в подушку. — Я позволила маме помыкать мной. Она была такая несчастная после смерти отца, а мне хотелось видеть ее счастливой. Но ее ничто не радовало. Чем больше я давала, тем больше она требовала. Она даже мужа для меня выбрала.