— Как пожелаете.
Жан-Люк зашагал к дереву.
Качели на крыльце скрипнули. Это Саша снова села.
— Говорят, что в маленьких городках люди доброжелательные, но это неправда. Старая миссис Херман выбросила меня из своей гостинички. Можешь себе представить?
— Странно, — отозвалась Хизер. — Она вдова, и должна, как мне кажется, нуждаться в деньгах.
— Она старая ханжа. Я вчера вечером пригласила Альберто на ночь, и когда она увидела, как сегодня утром он уходит, то устроила скандал и сказала, что у нее не бордель. И когда сегодня после ужина мы попытались с Альберто туда вернуться, она нас не пустила. Старая фригидная крыса!
— Она вела нашу воскресную школу, — пробурчала Хизер. — Тебе есть где остановиться?
— Дело в том, что я не хочу останавливаться у моей психопатки матери в ее дешевом трейлере, вот и решила приехать сюда, — побормотала Саша. — Что скажешь?
— А где твои чемоданы?
— Мне ничего не нужно. Я сплю нагишом.
— Отлично, — отозвалась Хизер.
— Я возьму машину и вещи утром. Не могу дождаться, когда уберусь из этого города. Завтра я еду на спа-курорт «Д’Элеганс» в Сан-Антонио. Хочешь ко мне присоединиться?
— Мне нужно оставаться здесь.
— Как можно? — Голос Саши сорвался на визг. — Я больше не могу его выносить. Здесь нет торговых центров, нет ночных клубов. Я заказала на ужин апельсиновый фрапачино, так они посмотрели на меня как на инопланетянку.
Хизер вздохнула:
— Ты прожила здесь восемнадцать лет и должна знать, как тут все устроено.
— Поверь мне, я сделала все, чтобы забыть об этой Богом проклятой дыре.
— А я все еще живу здесь.
Жан-Люк оторвался от работы, чтобы взглянуть на женщин на крыльце. Он без труда заметил румянец на щеках Хизер и сердитый блеск ее зеленых глаз. Саша пожала плечами:
— Тем хуже для тебя.
Он решил вырыть яму побольше.
— Поскольку у тебя нет машины и негде переночевать, — Продолжила Хизер, — я не стану обращать внимание на твои оскорбительные комментарии и провожу тебя в гостевую комнату.
На губах Жан-Люка заиграла легкая улыбка. Несмотря на недавний развод. Хизер сохранила способность к прощению и состраданию. Но отнесется ли с таким же пониманием к нему, когда узнает о нем правду? Вспомнив, какую характеристику дала она вчера вампирам, он перестал улыбаться.
— Боже, Хизер. — Худые плечики Саши понурились. — Я не хотела задеть твои чувства. Ты моя единственная подруга. Все остальные меня просто используют. Правда, я отвечаю тем же. Но ты единственная, с кем я могу поговорить.
Лицо Хизер смягчилось, и она обняла подругу.
— Ладно. — И открыла входную дверь. — Пойдем, уложим тебя в постель.