А в июле грянули грозы с обильными, продолжительными ливнями. Они смыли гарь и загасили торфяники, и колосья ржи и пшеницы резко потянулись вверх, к солнышку, набухая спелеющим зерном. Возрадовалось сердце каждого земледельца. А раз хорошо земледельцу, то хорошо и землевладельцу, ибо связаны они меж собой узами покрепче родственных. И все бы хорошо, если б не война.
Еще в мае, вскоре после бегства Кихтенко, Сашка получил скверные известия из Орды. Сначала от разведчиков дьяка Безуглого, а вскоре и от самого Мамая лично. В один прекрасный майский день Некомат, чрезвычайно возбужденный (еще бы не возбудиться, после того как Кихтенко поведал ему о Сашке), прибежал к Мамаю и потребовал созыва Большого военного совета. Мамай, по своему обыкновению, начал юлить, изворачиваться, не отказываясь в принципе созвать совет, но обещая сделать это когда-нибудь потом, в будущем. Последние два года после битвы на Воже такая тактика приносила свои плоды. Некомат обычно удовлетворялся Мамаевыми посулами. Не то было ныне. Некомат жестко потребовал: либо возвращай потраченные на тебя деньги, либо собирай завтра совет.
Деваться Мамаю было некуда, совет он собрал в назначенный Некоматом срок. На Большом военном совете Некомат объявил старшине, что уже разослал гонцов к кавказским горцам и в Сурож и Кафу к генуэзцам. Он за собственные деньги намерен нанять пятьдесят тысяч горцев и сорок тысяч европейцев, которых должны перевезти на своих кораблях генуэзцы. Посланы также гонцы с деньгами к Ольгу Рязанскому и Ягайле Литовскому, и те уже дали свое согласие выступить вместе с Ордой против Дмитрия. Все наемники прибудут в Орду не позднее пятнадцатого июля. Так что самой Орде к этому сроку предстоит поднять всех казаков, призвать всех татар и так далее, и тому подобное. Старшина возликовала. Решительное наступление сулило ей немалые барыши. Мамаю оставалось либо сказать «нет» и тогда полностью потерять контроль над событиями, либо быть вместе со старшиной и сохранить свою власть хотя бы номинально. Мамай выбрал второе, о чем тут же и сообщил младшему брату секретным письмом.
Мамай предлагал Тимофею согласовать место и план битвы, тогда он, Мамай, сможет увести из ордынского войска часть казаков и сдаться на милость великому воеводе.
Читал Сашка это письмо со смешанными чувствами. Разве таким царем мечтал быть Мамай, когда начинал эту смуту? Мечтал быть владыкой Ойкумены, как его отец, а стал, по сути, навроде заурядного князька типа Тарусского или Одоевского. Пресловутый Некомат крутит им, как хочет. Сашка ранее как-то написал Мамаю, по-братски посоветовав убрать Некомата, на что старший брат ответил ему, что у него и доверенных людей для столь деликатной миссии не имеется. Не тот был человек Иван-Мамай, чтобы стать великим ордынским царем подобно своим предкам. Вот и просит теперь защиты у младшего брата, не зная, как выпутаться из ситуации, которую сам же и создал. А может быть, просто время не то.