Наутро нас разбудили очень рано. Это я понял по тьме кромешной за окном. И что этим дуракам не спалось? Дураков нам представили сразу четырех: троих наших командиров-сержантов и главного командира-лейтенанта. Лейтенантик, впрочем, был очень милым парнем с белозубой улыбкой и фальшиво строгим голосом. Среди сержантов я тотчас выделил Антона, которого почему-то надо было именовать „товарищ гвардии старший сержант“. Как длинно, как не по-нашему! Хотелось просто его обнять и сказать: „Антошка, бросай командовать, пошли трахаться“. Это был высокий стройный шатен с толстой нижней губой. Военные штаны в обтяжку выдавали в нём недюжинную мужскую силу. После того, как всё это рассмотрел, я решил исполнять только его приказы, даже и самые необычные. Но Антон как раз был самым лояльным по отношению к новичкам.
Получили мы форму, привели ее в порядок. Слава богу, мне всё досталось по размеру. Многие ребята вконец измучились, ушивая штаны, которые были на несколько размеров больше. И всё равно после этого выглядели совсем не как молодое пополнение самой могучей в мире армии.
К вечеру начались первые занятия. Они меня сразу насторожили. Сержанты тренировали нас в быстром раздевании и одевании. Конечно, я старался, как мог, особенно раздеваться. Тем, кто не успевал застегивать пуговицы, их просто-напросто отрезали. Я никак не мог понять эти капризы, ведь ребята ужасно злились на сержантов. Еще бы — половина нашего так называемого взвода после отбоя осталась пришивать пуговицы! Хлопцы смачно матерились и усердно работали иголками. Впрочем, новобранцев удовлетворяла эта работа. Довольные, они ложились спать.
Теперь немного о нашем так называемом взводе. Тридцати парням выпала честь в нем оказаться. Мое внимание привлекли несколько москвичей, а также эстонец Рейно и латыш Янис. Какие же лапочки были эти балты! Прям бери и трахай! А кровать моя была рядом с кроватью Антона. Даже не рядом — она была к ней придвинута. Спал он, в отличие от меня, спокойно. Чувствовалось, во-первых, что я его не волную, а во-вторых, то, что его служба подходит к концу. Величественным и надменным он оставался даже во сне. Я и не заметил, как придвинулся к нему очень близко. Настолько, что стал чувствовать тепло его крепкого тела. Боясь пошевелиться, я в ту ночь всё же заснул.
Разбудил меня Антон, когда гаркнул „Подъем!“ прямо над ухом. Он приказал всем выйти на улицу и строиться на физзарядку. Ах, этого мне только не хватало! Мало того, что глаза слипаются, так еще придется бегать по городку в тяжелых, лишенных изящества сапогах. И всё-таки мы побежали. Бежали долго-долго, я уже подумал, что этот кошмар никогда не кончится. Но он кончился. Кажется, мы даже остались живы. И как только я увидел перед собой кровать, единственным желанием было совокупить ее со своей задницей. Только я это сделал, как раздался голос одного из наших сержантов с редкой фамилией Иванов, который вежливо предупредил, что так поступать не положено. Это предупреждение он сопроводил таким семиэтажным матом, что мне и в голову не пришло усомниться в его правоте. Пошел я умываться. Народу в умывальнике было много — вся наша рота. Я встал в очередь и принялся рассматривать лоснящиеся от пота торсы.