Я не заметил, как наступил решающий день — день приезда Главного Доктора. Рассвет я опять встречал в голубом домике, так что за неритмичность пульса можно было не беспокоиться. Ближе к полудню я нажрался таблеток и почувствовал себя неважно. Это было именно то состояние, в котором необходимо было встречаться с Главным. Он был не только главным, но и старым. Да и к тому же ниже не только меня, но и Ростика. Облапал всего, обслушал, обстучал. Долго со мной возился. Наконец, отпустил восвояси. Даже не удосужился хотя бы намекнуть на мою дальнейшую судьбу. Я пошел курить к фармацевтам. Серёжка подметал. Я рассказал ему о только что случившемся рандеву с вершителем судеб. Хотелось просто поделиться сомнениями с человеком, роднее и дороже которого рядом не было. Получив от него уверения в благополучном исходе, я отправился обратно, справедливо надеясь на то, что меня ждет хорошая новость.
А новость оказалась плохой. Карлик величественно сообщил мне, что даже с такими недугами я еще смогу принести пользу родной Родине. Конечно, армия нуждается в здоровых солдатах, но и больными она не брезгует. Короче, успехов тебе, Димка, в боевой и политической подготовке! Я стоял, как после удара в челюсть. Аж скулы свело! Засос на правом соске позеленел от досады. Кстати, Карлик его так и не заметил. Черт возьми, надо было ему левый подставить, может, тогда бы и комиссовал. За милую душу отдался бы этому уроду, лишь бы домой отпустил. Скотина! Всё, я в трансе. Серпом по яйцам… Пошел спать.
Спать, конечно, не хотелось. Вернее, не моглось. Сон — лекарство хорошее. Когда спишь, ни о чём не думаешь. А раздумывать было страшно. Все надежды на „гоу хоум“ лопнули, как мыльный пузырь. Проклятый Карлик! Я сделал всё, что мог: и пульс накачал, и бледность сделал классическую, и давление поднял. От съеденных таблеток мне стало действительно плохо, и я пошел промывать желудок. Блевал я с радостным чувством очищения. Вместе с остатками таблеток выходила вся ненависть к презренному Карлику и ко всем остальным.
Почувствовав себя лучше, пошел в аптеку. По моей кислой роже издалека можно было узнать о результатах высочайшей аудиенции. Серёжка как раз вышел на крыльцо и всё понял, увидев Димку, вяло бредущего ему навстречу. Налил спирта. Потом еще. И еще. Через час я уже во всю глотку ругал всё и вся и напрочь забыл, что мне еще пятнадцать месяцев до дома. Начался тихий час — обед, естественно, я пропустил. Боясь быть уличенным в дезертирстве с кровати в святое время, попросил Серёжку проводить меня до койки. Довел он меня быстро. Нежно положил на кровать, накрыл с головой одеялом, дабы не несло перегаром. И ушел, забыв поцеловать. Сопалатники дрыхли. Теперь они мне не завидовали. От радости за то, что у меня ничего не вышло, они враз позасыпали. Я же просто отрубился.