«Куланы? Джейраны? Нет. Не похожи. Лошади?»
Маляренко обождал пять минут, проморгался, и вновь приложился к трубе.
— Фью! Это ж верблюды!
Верблюдов здесь Иван ещё не встречал.
Следующим неприятным открытием был маленький костерок на берегу. Возле извергающего дым костра никого не было, но сам факт его существования говорил о многом.
— Кого там чёрт принёс?
В башку влезла шкурная мыслишка.
«Спиридон припёрся. Опоздали, бля!»
— Игорёха, рули к берегу. Экипаж — к бою!
— Ассаламалейкум, уважаемый.
Круглолицый азиат на голову ниже Ивана с достоинством, по восточному обычаю, протянул для рукопожатия две руки. Маляренко по-европейски протянул всего одну, да ещё и искалеченную руку и на автомате выдал.
— Валейкум салам. Калайсын?
Сказать, что предводитель этих «команчей» удивился — значит ничего не сказать. Обычная фраза «как дела «, произнесённая по-казахски, прибила невысокого крепыша к земле как кувалда. Он схватился за Ванину ладонь в три раза крепче, а из глаз его сами собой брызнули слёзы. Полтора десятка человек, стоявших за его спиной, дружно загомонили, а сидевшая на верблюде женщина с нескрываемым облегчением опустила натянутый лук.
— Громыхнуло так… прилично. Уши заложило, а на утро смотрим — а гор то и нет.
Классический узкоглазый степняк в малахае сидел на кошме (!) и степенно потягивал шубат. Ваня эту гадость пить не мог, и потому просто сидел с самодельной пиалой в руках, делая вид, что прикладывается к напитку. История группы Уакпаева была обычна и не обычна одновременно. Группа туристов, в которую занесло дорожного полицейского, «попала «, как и все остальные. С шумом, гамом, грозой и молниями. А вот дальше начинались кардинальные отличия.
Эта группа за семь лет не потеряла НИ ОДНОГО человека! Когда Иван это услышал — он не поверил.
— Вообще?
— Вообще!
Говорил Максат с нарочитым казахским акцентом, всячески подчёркивая свою национальную идентичность, хотя, как успел заметить Ваня, со своими (е, ежьже!) экспатами, он общался на чистейшем русском и вполне сносном польском языках.
— Пятеро детишек родилось. Все, хвала Аллаху, выжили. Сейчас нас двадцать семь человек. С детьми. С женщинами у нас проблема. Мало их. А так — хорошо всё.
Лоснящееся лицо азиата лучилось самодовольством и умиротворением. Ни один из его людей не был худ или болен. И это при том, что забросило их вовсе не на берег моря, а в самую что ни на есть настоящую полупустыню. Хрен знает куда.
— Плюс да плюс — всегда плюс. Гриша у меня инструктор по выживанию. Да я вспомнил, как у деда в ауле бывало. Выкрутились.