– Где наше оружие? – спросил он Вешняка и тут же мысленно выругал себя за дурацкий вопрос. Сержант молча развел руками.
– Дверь открыть пробовал? – кивнул на противоположную стену Александр.
– Так точно. Не открывается, товарищ лейтенант. Ни туда, ни сюда.
– Ладно. – Велга на секунду задумался, обводя взглядом лежащих на полу разведчиков. – Давай–ка, Сережа, попробуем бойцов в чувство привести.
Через полчаса взвод кое–как очнулся, собрался с мыслями и был относительно готов слушать своего командира.
– Так, товарищи бойцы, – начал Александр Велга, окинув хмурым взором своих солдат, – докладывайте, кто что помнит. Если это плен, то как мы в нем оказались? Лично я пока ни черта не могу понять. Давай ты, Вешняк. У тебя память цепкая, и очнулся ты первым. Да сиди, сиди… чего уж там.
Сержант Сергей Вешняк, ладный, крепко сбитый боец родом из Рязани, взъерошил пятерней густые русые волосы.
– Бог его знает, товарищ лейтенант, – неуверенно сказал он. – Очнулся я первым, это верно… но я сразу стал вас в чувство приводить и не задумывался как–то… Сейчас… погодите… Да! Помню, что на немцев мы напоролись в деревне, на перекрестке, аккурат возле школы… Я сразу залег, но огонь открыть не успел – как сковало всего. Ни рукой, ни ногой шевельнуть не могу… Да, свет, по–моему, был какой–то очень яркий с неба. Зеленоватый такой, что ли… А потом уж ничего не помню. Пришел в себя здесь уже.
– Точно! – весело подтвердил рядовой Валерка Стихарь, никогда не унывающий ростовчанин. – Был свет. Как будто с десяток зенитных прожекторов с неба ударил. С зелеными фильтрами. Меня этот свет прямо как к месту пригвоздил. Вижу фрица: каска на бровях, запасные магазины и гранаты на ремне. «МП–39» его мне прямо в живот нацелен, и рожа, прошу заметить, оскалена до невозможности. Ужас! Врешь, думаю, я раньше успею! И ведь что смешно: вижу, думаю, а на курок нажать – нет, не могу! И немец тоже не может. Замер на месте и глаза выпучил. Черт его знает, что за хреновина такая! Как будто клеем меня с ног до головы облили, и клей этот уже крепко схватился. А потом… в глазах померкло и – все, ничего больше не помню. Только вот мне кажется, что не мы на немцев, а немцы, наоборот, на нас напоролись.
– Да иди ты! – прогудел громадный, под два метра ростом боец Михаил Малышев, родом из–под Хабаровска, чью медвежью силу и веское слово во взводе очень уважали. – Немцы на нас… Мы на них – верно сержант говорит. Мы из–за угла школы выскочили, а немцы – вот они. С автоматами на изготовку. А про свет – правильно. И как сковало всего – тоже. Я чуть жилы не порвал, а сделать ничего не смог. Одними глазами только и двигал. И вот что я скажу, товарищ лейтенант. Не знаю, кто когда сознание из нас потерял и что успел увидеть, а я перед тем; как затмение нашло, точно видел очень странное дело. Хотя, может, почудилось… не знаю. Рассказывать?