Ляхов испугался, что сейчас она забьется в истерическом припадке.
И вдруг его визави, все это время наблюдавшая за спором, дискуссией или просто скандалом с позиции холодного любопытства, обернувшись куда–то в угол, двинула тонкой кистью с алмазным перстнем на безымянном пальце.
Тут же заиграла музыка, причем не в записи, а живая. На хорах в торце зала обнаружился оркестрик из саксофона, скрипки, электрооргана и ударника. Классическое танго они исполняли, медленное, сладкое и волнующее глубокие слои подкорки.
— Не хотите меня пригласить? — спросила девушка. Удивляясь, как странно все происходящее, Вадим вскочил с излишней даже быстротой, подал ей руку. Радуясь и тому, что прелестная незнакомка обратила на него внимание и что никчемная дискуссия наконец прекратилась.
Танцевала она чудо как хорошо. Это кроме того, что умела правильно двигаться под музыку. Всем своим поведением, как и положено в классическом танго, она давала понять, что изнывает от любви к партнеру, и Ляхов воспринимал это именно так. На короткие три минуты, пока длился танец, он перечувствовал это все. Сначала — робкий намек, потом развитие отношений и, наконец, бурный финал, одновременно и кульминация любви, и ее трагический конец.
А уж талия у нее была совершенно изумительная, гибкая и сильная, а под тонкой тканью платья легко прощупывался пояс вроде корсета, с застежками справа.
Когда они шли на место, провожаемые аплодисментами зала, девушка незаметно сжала своими пальцами его ладонь.
— Только, прошу вас, не спорьте ни с кем больше…
— Почему?
— В разговорах такого рода самые точные факты не убеждают, а лишь озлобляют оппонента. Иначе все было бы очень просто.
— Вы правы, но характер у меня… Иногда не могу сдерживаться.
— Терпите, полковник, терпите. Терпение всегда окупается, в отличие от ненужной эмоциональности…
«А она очень умна, кроме всего прочего», — подумал Вадим со сладким чувством только–только затевающегося романа. Не будет девушка, не желающая продолжения, так себя вести с совершенно незнакомым человеком.
Когда Вадим вышел в туалет, откуда–то со стороны буфета нарисовался Салтыков. Он был в меру пьян, и на шее у него Ляхов рассмотрел мазок карминной губной помады.
— Выпьем? — Из–за спины Борис жестом фокусника извлек две рюмки. Только чуть позже Ляхов сообразил, что они стояли на подзеркальном столике, скрытом глубокой тенью. А то впору было поверить в сверхъестественное.
— За твой успех, браток! — Салтыков лихо махнул рюмку. А на недоуменный взгляд Вадима ответил также недоуменной репликой.