), то через час мы будем дома. Я так вижу.
— А если нет? — безразличным голосом спросил Розенцвейг, забавлявшийся тем, что палочкой руководил движением колонны муравьев, тащивших одни грузы из внешнего мира в муравейник, другие же — наоборот.
Захотелось Ляхову использовать его забаву в качестве очередной, весьма наглядной аллегории, но он отчего–то воздержался. Ответил проще.
— Вы хоть и не араб, Григорий Львович, но расово и исторически к ним куда ближе, чем мы, отставшие в развитии славяне. А некий «кто–то ибн чей–то» еще до разрушения Второго храма[253] догадался, что все будет так, как должно быть. Даже если будет иначе. Поэтому советую исходить именно из этой истины. Поскольку в трудных ситуациях наш брат предпочитает куда менее остроумные формулировки. «Кто с мечом к нам придет…» — это еще из наиболее политкорректных. Все остальные удобнее писать не в сборнике мудрых афоризмов, а на заборах.
— М–да… Ну в чем–то вы, Вадим, наверное, правы. И ваши предки тоже. Бытие определяет сознание…
В этом нескучном разговоре время ожидания истекло почти незаметно.
В момент начала эксперимента «по уточнению параметров «каппа ритма“» было где–то 13.30–13.35. По офицерской привычке и Ляхов и Тарханов, входя в дверь коттеджа, взглянули на ручные часы. А потом, уже в комнате, у Вадима перед глазами оказались большие, настенные, мерно взмахивавшие маятником. И он несколько раз на них поглядывал, соображая, как скоро девушкам надоест их ждать.
За пятнадцать минут до срока, чтобы иметь некоторый запас, они подтянулись к цоколю веранды, через остекление которой их и вынесло в иномир.
Теперь, собравшись, как спринтер перед стартом на стометровку, остается только наблюдать и не упустить звука стартового пистолета.
Все вокруг было совершенно так, как запомнилось. Вот и автомобиль Тарханова стоит возле беседки, там, где развернул его Сергей и где девушки ждали их возвращения после собеседования с Чекменевым, которое обещало быть недолгим.
А в комнате на первом этаже виллы через окна виднеется аппаратура, тоже та самая, над которой колдовал Маштаков.
— Наверное, пора нам войти внутрь, — сказал Розенцвейг. — И будем ждать того знамения или знака, на который вы, Вадим, так уповаете…
Если же такового они уловить не сумеют — это тоже допускалось, как вариант, и по мнению Тарханова, куда более вероятный — останется одно: самостоятельно крутить верньеры установки в надежде, что удастся создать пробой в ту сторону. Или, например, попав в резонанс, миры совместятся просто так, по факту. В этом варианте утешало то, что в любом случае они дома, и жить есть где, Москва недалеко, и после сколь угодно большого количества попыток они чего–нибудь, да добьются. Ну, попросту, Маштаков сообразит, что с его приборами что–то непонятное происходит, займется поиском источника помех, и так далее…