Он продал корову, собрал все свои скудные сбережения и купил лошадь. Перепоясался патронташем, как это делали русские охотники, перекинул за спину ружье и направил лошадь на север. Где-то там, она знал, находились самые справедливые борцы за свободу. Их называли «красными», но Файхо было без разницы, под каким знаменем воевать. Перед его взором стояли две пары ненавистных глаз, а какого цвета твоя ненависть — не все ли равно?
На пятый день пути он переплыл Амур возле Благовещенска. На той стороне его задержали большевистские патрули. Юношу отправили в ЧК, там долго дивились: вот те на, такой молоденький китайчонок проявляет несвойственную его возрасту классовую сознательность! Неизвестно, сколько бы пришлось Файхо забавить чекистов, если бы о нем не услышал Степан Острецов.
Тот вызволил парнишку из чека и после часовой беседы с ним понял, что это именно тот, кто сейчас нужен ему больше всех. Еще бы — лично знает генерала Мизинова! К тому же обозлен невероятно. Лучшего и желать нельзя было. Сейчас Острецову и нужны были такие бойцы — безжалостные, хладнокровные, не сомневающиеся в правоте своего дела. А эту самую правоту и вбивать-то даже не надо было в голову Файхо: она сама прочно засела там.
Острецов накормил и одел парня. Из всей одежды ему больше всего пришелся по душе теплый и красивый матросский бушлат. Через два дня Острецов передал парня во вновь сформированный отряд Илмара Струда. В нем числилось двести восемьдесят штыков и три пулемета. Бойцами были красноармейцы якутских и приамурских гарнизонов, от вынужденного безделья в тылу изрядно порастерявшие былой боевой опыт.
«Ничего, пусть последят там за Мизиновым, пообстреляются, а там и я подоспею», — думал Острецов. А до того момента ему еще предстояло покончить с белогвардейскими отрядами генерала Бакича, тщетно пытающимися вырваться из плотного мешка, в который их загнали на границе с Монголией.
Отряд Струда выступил на рассвете. До станции Дежневка у Хабаровска доехали по железной дороге. Оттуда вниз по льду Амгуни дошли до какого-то глухого урочища. Ускорив марш, они через двое суток были возле озера Эворон. Поход завершился, можно было немного отдохнуть и обустроить лагерь. Это было в тот день, когда отряд Мизинова начал свой недельный переход через Сихотэ-Алинь.
Памятуя слова Острецова, Струд сразу же предложил Файхо возглавить разведку отряда. Юноше было все равно, чем заниматься, лишь бы побыстрее встретиться со своими врагами и отомстить им. Он уже знал, что главный его враг недалеко, а потому подобрался и сосредоточился, переданными под его начало десятью разведчиками командовал грамотно, расторопно, учил их таежным премудростям. Вскоре он слыл не только лучшим командиром отряда, но и одним из самых идейно подкованных его бойцов. Тут уж была заслуга Струда: видя в парнишке такое рвение, он подолгу беседовал с ним о марксизме — в той мере, конечно, в какой сам разбирался в этих тонкостях. А однажды пообещал Файхо, что как только окончится поход, обязательно рекомендует его в партию. О том, что такое партия, Файхо уже был достаточно наслышан, а потому согласно кивнул и спросил только, закончится ли поход смертью Мизинова. Струд на минуту задумался и ответил, что пленением генерала закончится непременно.