— У меня есть еще враг! — сузив и без того некрупные глаза, выдавил Файхо.
— Этого добра у нас у всех хватает, поверь мне, — успокоил его Струд.
— Ваше — это ваше, — возразил Файхо. — Мое — это мое!
— Вот ты какой! — удивился Струд. — А кто же он, твой второй враг?
— Имени не знаю, — ответил насупившийся Файхо. — А вот глаза запомнил на всю жизнь. Недобрые глаза. Глаза желтого Хабыса!
— Кого-кого? — переспросил Струд.
— Хабыса, — повторил Файхо. — Это злой дух, который приносит несчастье.
— Вон оно что! — изумленно протянул Струд. — Скажи, а у вас в селе никогда не были миссионеры? Ну, такие жрецы с крестами?
— Как у русских? — насторожился Файхо.
— Ну да, в том числе и у русских.
— У нас нет, в других поселках были. Мы не приняли их веру. Она зла.
— Почему же? — удивился Струд, вспомнивший, как его отец и мать регулярно посещали лютеранскую церковь.
— В их храмах не боится укрываться Хабыс, вот почему!
— А кто ваш Бог? Ну, добрый дух?
И был поражен ответом:
— Тигр!
— Обычный тигр?
— Тигр не может быть обычным. Он — высший дух! Он высший судья. Он один может определить, виноват ты или нет.
— Как это?
— Просто. У нас сажают плохого человека в клетку и запускают туда тигра, которого несколько дней не кормили. А человека этого перед тем бьют крепко, чтобы голодный тигр чувствовал запах крови. Зверь бросается на человека, рядом с которым копье. Человек может поднять его и убить тигра. Если так — он прав, и мы освобождаем его.
— А если промахнется?
— Значит, виноват перед высшими силами.
— М-да, ничего себе! — призадумался Струд и понял, что разговоры о религии следует перенести на потом — в силу слабой подготовленности собеседников — и заняться более подходящими делами.
Таковые дела вскоре нашлись. На Эворон пробились несколько уцелевших после онучинской бойни красноармейцев. Поняв, что белые отрезали им пути отхода на юг, к своим, они отважились преодолеть Сихотэ-Алинь в надежде встретить в тайге красных партизан. Они рассказали Струду о наступлении Мизинова, приукрасив и количество белых, и скорость его продвижения. По их словам, сейчас белые уже должны были выходить к Амгуни.
— Да вы что, съели чего-нибудь не того? — одернул их Струд. — Амгунь-то за мной в сотне верст, а вы уж, выходит, ее перешли давно?! Здорово же вы бежали, однако!
Бойцы никак не могли в себя прийти от перенесенного ужаса, но охотно согласились стать бойцами отряда — это было безопаснее, чем блуждать по незнакомой тайге в поисках своих частей.
— Плохие бойцы, — сказал о них Струду Файхо. — Боятся тайги. Ненадежные бойцы!