— Ваше превосходительство, к вам курьер от капитана Белявского! — часовой вошел в штаб и щелкнул каблуками.
Мизинов настороженно посмотрел на Яблонского, но в лице начальника штаба светился восторг.
— Бог ты мой! — не сдержался он. — О таком успехе можно было только мечтать!
— Где он? — сдержанно спросил у часового Мизинов.
— Их благородие чаю попросили с мороза, долго добирались, — ответил тот.
— Он один?
— Так точно, один, ваше превосходительство!
— Пусть согреется. Потом пригласите! — сухо приказал Мизинов. Часовой вышел.
— Ну что, Александр Петрович, нежданно-негаданно? Удача сама в руки идет? — Яблонский откровенно радовался.
— Подождите радоваться, Евгений Карлович, — нахмурился Мизинов. — Меня это немного настораживает. И где наши разведчики, которые по всем подсчетам должны были вернуться утром?
— Простудились от здешних ветров. Встретили красных и были ранены… Да мало ли что могло случиться, Александр Петрович!
— Случиться могло, действительно, что угодно. Но что именно случилось?
— Вы полагаете…
— Евгений Карлович, мы, можно сказать, в тылу врага, — оборвал начальника штаба Мизинов. — Следовательно, обязаны, вы понимаете — обязаны быть начеку… Оружие при вас?
— Да, вот, — Яблонский похлопал по кобуре.
— Присядьте за стол, револьвер положите в ящик и не закрывайте его.
— Слушаюсь, — Яблонский сел за скромный письменный стол, раздобытый старостой для нужд штаба, открыл ящик, положил туда наган, сам сел на стул и настороженно смотрел на Мизинова.
— Вас не удивляет, что посыльный первым делом попросил чаю? — спросил Мизинов.
— Замерз с дороги человек, понятное дело, — оправдывался Яблонский.
— Не в традициях русской армии посыльному чаи распивать, не доложивши о деле, ведь так? — спросил Мизинов.
— Так-то так, Александр Петрович, но ведь они уже и не офицеры в полном смысле слова, сколько лет в тайге, другие привычки появились…
— Офицер всегда остается офицером, — возразил Мизинов. — И как он может быть им в «полном» или не в «полном» смысле слова? Я, по-вашему, в каком смысле офицер? — уже мягче и с улыбкой спросил он.
— Ну, зачем вы так, Александр Петрович! — было заметно, что Яблонский обиделся.