Воспользовавшись тем, что тигр подмял Файхо, трое охотников бросились к зверю, один рогулиной прижал его голову к земле, другой придавил заднюю лапу, третий охотник сунул в глотку толстую палку, которую привязал к голове зверя. После этого ничего не стоило связать лапы, ловко избегая оскаленных клыков. Зверь яростно сопротивлялся, но уже бесполезно — он был спутан намертво. Охотники погрузили его в сани, привязали веревками и тронулись в обратный путь…
— Словно сказки какие-то рассказываешь, — дивился Острецов.
— Можешь не верить, — равнодушно бросил Файхо, — но это так. Спроси у тех, кто ходил со мной.
Они помолчали. Файхо с наслаждением пил чай из кипрея. Проглотил остатки, попросил Острецова:
— Когда наступать начнем, разрешишь мне кормить моего бога трупами белых?
— Что-о-о?! — у Острецова глаза на лоб полезли. Чего угодно можно было ждать от Файхо, но такого!
— Или ты хоронить врагов будешь? — не отставал парень.
— Да не буду я их хоронить, но… — растерялся Острецов.
— Тогда какая тебе разница, что с трупами будет?
— Да нет мне никакого дела до этих трупов! Чего ты привязался в конце-то концов? — вышел из себя Острецов.
— Значит, разрешаешь, — кивнул Файхо и вышел.
Оставшись один, Острецов подумал немного, а потом махнул рукой и решил: «Пусть делает, что хочет!»
Он только для острастки злился на Файхо, а в глубине души успел полюбить этого смышленого паренька. И готов был простить ему любую слабость.
Через неделю прибыли первые боеприпасы, подводы с продуктами и теплой одеждой. Опять пришли холода, но приказ есть приказ: бойцы готовились к новому наступлению. Через несколько дней Острецов ждал к себе отряд Струда, который пополнялся в Благовещенске и должен был подойти на соединение, усиленный артиллерией. Ее Острецов выпросил-таки у несговорчивых штабистов, мотивируя тем, что против Мизинова, имеющего на вооружении горные пушки, воевать просто так не получится. И вот скоро обещанные орудия должны были поступить Острецову вместе с полутора тысячами бойцов и двумя сотнями кавалерии.
Ожидая Струда, Острецов с Файхо квартировали в избе супругов Труфановых. Это были пожилой крестьянин со своей женой, женщиной болезненного вида, но невероятно доброй и гостеприимной. Как потом узнал Острецов, в прошлом году в боях с белыми под Хабаровском погибли оба их сына. Отец долго не рассказывал об этом, а когда заговорил, жена, всхлипнув, выбежала из комнаты. Труфановы кормили постояльцев на убой: утром жена готовила жареные блинчики с чаем, через час-полтора подавала жареное мясо и строганину, а еще через час звала к обеду, который, как правило, состоял из наваристого супа и огромного куска вареного мяса. Постояльцам было неловко, но отказаться не было никакой возможности: хозяйка могла обидеться. Так что, несмотря на сытость, они съедали предложенные порции полностью.