— Да, вы правы, Григорий Афанасьевич, — Мизинов встал. — Я готов.
— Иного от вас не ожидал, Александр Петрович! Благодарю! Собирайтесь в Харбин. Помните: высадку надо начать хотя бы в начале ноября. В Якутии морозы страшные. И пока алтайское восстание еще живет и отвлекает от Камова часть большевистских сил.
— Что с армией Дальневосточной республики? — поинтересовался Мизинов.
— Дезорганизация полнейшая! — удовлетворенно констатировал Вержбицкий. — Не понимаю, как это большевики не видят очевидного!..
— Чего именно, Григорий Афанасьевич?
— Да того, что армия требует организации. Под Хабаровском почти год стояли и взяли-то его случайно, единственно потому, что японцы покинули город. После того, как красные в апреле сместили Эйхе, так называемая Народная армия разлагается на глазах. Им бы толкового военспеца, и ситуация изменится кардинально…
— Не напророчьте, Григорий Афанасьевич, — предостерег Мизинов. — Еще услышат вас большевички. У них ведь много наших служит.
— Ну нет, Александр Петрович, старого военспеца красные на пост командарма не поставят.
— Вы думаете?
— Уверен. Все-таки они не доверяют нам окончательно, опасаются, боятся удара из-за спины. Хотя с их методами устрашения самый стойкий противник не устоит… И все же на пост командующего армией они поставят кого-нибудь своего. Того же Блюхера, к примеру. Он сейчас военный министр этой республики. Но кто знает, взвалит еще на себя и обязанности полководца.
— Но ведь Блюхер — это партизанщина, Григорий Афанасьевич! — возразил было Мизинов, но Вержбицкий поправил:
— Не скажите, Александр Петрович, не скажите. Начинал он, конечно, в партизанах. Но ведь нынешняя война вся выросла из партизанщины. Вспомните того же Корнилова. Разве у Лавра Георгиевича в полном смысле была армия, когда он покинул Ростов? Какое там! В лучшем случае дивизия! Что ни говори, Блюхер известен своими смелыми маневрами на Урале и на Перекопе…
— Будем надеяться на то, что сумеем выйти в тыл красным под Благовещенском прежде, чем этот министр дождется еще и портфеля полководца.
— Остается только уповать, — вздохнул Вержбицкий.
Назвав министрам и Мизинову кузбасское восстание в качестве оного из резонов незамедлительного наступления, Вержбицкий ошибся. «Армия» анархиста Глотова доживала свои последние дни. Однако не то ли что главнокомандующий каппелевцев — даже сам «атаман» Глотов об этом еще не подозревал.
Мобилизовав, наконец, кое-какие силы из охранных отрядов, местной милиции, отрядив из регулярных частей четыре роты, сотню кавалеристов и семнадцать пулеметов, красные решили к концу октября окончательно и энергично покончить с Глотовым.