Парусов у Вани не было. И где их брать он и понятия не имел. Маляренко припомнил Андрюхину мельницу.
«Может из шкур сшить? Нет. Тяжёлые слишком будут…»
Лопасти ветряков в Юрьево и в Севастополе так вообще были сделаны из очень тонких досок. Ваня представил себе яхту с деревянными парусами и заржал.
— Что, шеф?
— Ничего, Игорёха. Да. С таким ветром мы туда быстро добежим.
Босс смерил своего служивого косым взглядом.
— Ты не расслабляйся, ЛЕЙТЕНАНТ.
Ермолаев подскочил, как ужаленный.
— Есть, не расслабляться!
Своей жизнью и своей службой бывший студент-первокурсник, залетевший в этот мир прямиком со студенческой пьянки, был очень доволен и очень ею дорожил.
Сразу за провалом, отрезавшим керченский полуостров от Крыма, ветер утих и скорость сразу резко упала, а на и без того спокойном море воцарился полный штиль. Полная луна светила не хуже прожектора и Маляренко, накрутив как следует хвост Францу, ушёл спать в трюм, велев немцу ночью не останавливаться, а тихим ходом идти к посёлку маслоделов.
К уже знакомой бухте «Беда» подошла ближе к полудню. Невысокие горы, надёжно защищавшие залив от волн и ветра, уже лежали по левому борту и «Беда» уже неспешно их обходила, когда вперёдсмотрящий Франц тревожно закричал по-немецки. Маляренко бросил котелок с супом и в три огромных шага оказался на носу лодки.
— Дай!
Иван вырвал монокуляр из рук немца.
«Чего тут у нас?»
Небольшая качка мешала рассмотреть всё в деталях, но и того, что Ваня увидел, хватило чтобы понять, что в посёлке что-то случилось.
«Да, мля, какое, к чёрту, «что-то случилось»?!»
Посёлка на берегу просто не было. Было два десятка чёрных пятен от пожарищ, а над некоторыми до сих пор был виден дым.
— Что там, Иван Андреевич?
— Ничего, ничего Игорёк. Нет там больше посёлка. Франц, иди на руль. Малый ход. Игорь, — Маляренко задумчиво теребил нож на поясе, — к бою. Пойдём — посмотрим, что там, поближе.
Чем ближе к берегу подходила «Беда» тем мрачнее выглядел её экипаж. Уже и без оптики было видно, что на самой кромке берега, у воды, лежат десятки тел. Франц закусил губу и нырнул в трюм. Бесшумно работающий двигатель вдруг завибрировал, отчего палуба противно задрожала, но скорость лодка не изменила. «Беда» в эту секунду стала очень похожа на резвого рысака, готового сорваться в любой момент вскачь, но пока ещё себя сдерживающего.
— Франц. Осторожно. Вдоль берега. Ермолаев — в рубку.
Маляренко прилип к борту. В полусотне метров от него медленно проплывали следы полного разгрома. Тела, лежащие на берегу, были страшно искалечены. Некоторые были разорваны на куски.