— Иван Александрович, я считаю — не лишне побеседовать с Киятом. Разумеется, не официально, дабы не навлечь подозрения и не обидеть туркмена. Я приглашаю вас, господа, к себе на ужин.;— С этими словами он посмотрел на всех и прибавил:— Суть нашей беседы в компании будет не ради проверки Кият-бека. Я не менее вас верю ему. Но Кият-бек поможет нам уличить настоящих преступников, каковыми является астраханская депутация. Так что, если вы не против приглашения, то и Кията захватите с собой.
Офицеры согласились. Вельяминов что-то буркнул себе под нос, затем невразумительно н быстро проговорил, что у него много дел. Могилевский не стал настаивать, чтобы он был на ужине.
Вечером Пономарев и Муравьев пригласили с собой Кията, сели в карету и приехали к начальнику канцелярии. Могилевский занимал двуэтажный дом — бывшее поместье какого-то персидского бека. За время своего житья в этом доме, Могилевский пристроил к нему фасад с колоннами, и теперь дом выглядел на европейский лад. Гостей провели в гостиную, посреди которой стоял длинный стол, заставленный блюдами и бутылками. В гостиной уже сидели несколько господ-офицеров с дамами. Как только гости вошли, хозяин тотчас представил всем знатного туркмена, напомнив, что это тот самый Кият, который был знаком еще с Ртищевым.
Могилевский усадил Кията подле себя, предложил выпить за дорогого гостя. Кият пить не стал, но тотчас включился в общую беседу. Разговор сводился к вопросам о нравах туркмен, об одежде, о свадебных обрядах. Беседуя, Могилевский сказал, как бы между прочим:
— Как-то там теперь поживают мои знакомые гурген-цы Сеид-ага, Сеид-Абдулла и Хан-Сеид-Мамед? — Он назвал имена, чьи печати и подписи значились в прошении, поданном астраханскому губернатору.
Кият спокойно выслушал хозяина, спросил:
— Говоришь, гургенские?
— Да, Кият-ага, они раньше жили на Гургене. Не знаю — где живут теперь.
— Что-то я не знаю таких, — ответил Кият. Подумал и еще увереннее заявил: — Нет, не знаю таких. Ты ошибаешься, господин. Я родился и вырос на Гургене. Всех людей знаю от мала до старого...
Ответ Кията вызвал у офицеров и советника улыбку, — стало окончательно понятно, что депутация, наименовавшая себя «туркменами Гургена» — мошенничество каких-то неизвестных проходимцев.
Выпили еще по одной. И офицеры экспедиции, уже не обращая внимания, что о них подумают другие гости, вместе с Могилевским завели деловую беседу с Киятом. Советник рассказал о подлоге и стал называть имена других, поставивших печати на прошении. Фамилии и имена некоторых старшин Кияту были известны — действительно эти люди жили на Гургене. Но когда дело дошло, что к прошению прилеплена и Киятова печатка, он встал и от негодования вышел из-за стола.