Кият поднял глаза на командующего. Ермолов успокоил:
— О сыне не волнуйтесь... Сын ваш, пока капитан ездить будет, хорошую выучку пройдет. Русскому языку и обычаям подучится...
Командующий на мгновение вспомнил об Исмаил-хане Шекинском. Якши-Мамед чем-то походил на него. «Не оказалось бы чадо Киятозо и душой схоже с Исмаилом!» — подумал генерал:
На площади пальнули единороги. В окнах задребезжали стекла. Хивинцы бросились к окну. Ермолов улыбнулся.
— Это в вашу честь... Приглашают нас к столу... Извольте, — он широким жестом указал на дверь.
Пока они шли в пиршественную залу, с улицы один за другим разносились пушечные залпы. В окна было видно, как в темном небе повисали яркие фейерверки...
Длинные столы с приставленными сбоку круглыми столиками были сплошь заняты избранным обществом. Коман-дующий с гостями прошел вперед, где сидели генералы, и усадил азиатов. Пока они шли и усаживались, оркестр играл бравурный марш. Тотчас, не затягивая начало церемонии, Ермолов встал с поднятым бокалом, сказал, обращаясь ко всем:
— Господа, радостно видеть за столом у нас дорожай-ших азиатских беков-послов, прибывших от своих властелинов и народов в ответ на визит нашей экспедиции...— Он не договорил. В дверях показались слуги с собольими шубами. Оркестр дал туш. Слуги, подбежав к хивинцам, к Кияту и его сыну, накинули им на плечи дорогие подарки, а головы покрыли шапками-боярками. Публика захлопала в ладоши и закричала «браво». Ермолов пожал гостям руки, сказал с гордостью:
— Особо радует сердце знакомство ваше со старшиною иомудским, Кият-беком. Благодаря ему мы нашли доступ к кочевникам побережья! Благодаря ему посол наш, любезнейший капитан Муравьев с двумя провожатыми, побывал в неприступной Хиве и нашел язык с Мухаммед-Рахим-ханом... Возвеличиваю особо заслуги Кият-бека и вижу в нем нашу опору на том, восточном берегу... — Главнокомандующий открыл небольшой ларец, вынул медаль и прикрепил к халату Кията. Тотчас Ермолов обнял туркмена и под шумный восторг господ выпил бокал шампанского...
— Саг бол!— с чувством произнес Кият... — Дорога в мой дом, дорога к моему народу всегда будет открыта для вас... Саг бол...
Через несколько дней из Тифлиса в Россию выехала оказия. В черных лакированных каретах двинулись вкупе со свитскими офицерами азиатские послы отдыхать на горячие воды. Муравьев ехал дальше. Ему предстояло пересечь кубанские и донские степи, миновать топкие болота за белокаменной, и в Петербурге предстать с прошением туркмен-иомудов пред очи государя-императора...