Мадлен почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. За все время, пока она жила у маркиза Филиппа де Мопилье, никто не решался сказать ей что-либо подобное в лицо, хотя за спиной, наверное, болтали всякое. И только этот человек осмелился столь жестоко попрать ее чувства!
Граф, тем не менее, не дождавшись ответа, вздохнул и продолжил:
— Я знаю: он хорошо заботится о вас, но я, мадемуазель, могу делать это не хуже. Я богаче маркиза, и у меня нет ни жены, ни каких-либо иных обязательств. Если он вам надоест, я…
Боже правый, этот человек делает ей предложение?!
— Он мне никогда не надоест, — ответила она ледяным тоном, — и я была бы благодарна вам, сударь, если бы вы не шли дальше в своих оскорбительных предложениях.
— Оскорбительных? — В голосе де Ренье звучало искреннее недоумение, и Мадлен понимала почему: для дам полусвета было обычным делом менять покровителей. — Скорее, почетных. Прежде у меня никогда не возникало желания завести любовницу!..
Мадлен была поражена его двуличностью.
— Я думала, Филипп — ваш друг, однако вы наносите ему удар в спину, — резко сказала она. — Я не нахожу слов для выражения того, что думаю о вас! — Девушка была крайне возбуждена и — к собственному удивлению — чуть не плакала. — Пожалуйста, оставьте меня! И поверьте, я ни за что на свете не изберу вас своим покровителем!.. Из-под слоя пудры на лице графа де Ренье проступила бледность, глаза его еще больше потемнели, в них нельзя было ничего прочесть. Он встал и чопорно поклонился.
— Мадемуазель, вы выразились вполне понятно. Более не стану навязывать вам свое общество.
До конца вечера Мадлен старалась не смотреть в сторону графа, но все же его высокая, гибкая фигура не раз притягивала ее взгляд.
Позже, когда гости ушли и Мадлен с Филиппом вдвоем пили коньяк перед его отъездом в особняк в предместье Сен-Жермен, она рассказала о предложении графа.
Как ни странно, маркиз рассмеялся.
— Я знал о его намерении.
— Филипп!
— Уж прости старику толику суетности, — произнес он с покаянной улыбкой. — Люсьен сам сказал мне, что собирается сделать тебе предложение, да только я был уверен, что ты ему откажешь.
Мадлен молчала. Она обдумывала ситуацию. Их отношения с маркизом до сих пор были чисты, искренни и свободны от любой искусственности. Она даже не знала, что ему ответить.
— Извини, дорогая. — Филипп сжал ее руку. — Я никак не хотел обидеть тебя. — Его улыбка была все еще виноватой.
Мадлен вздохнула и мгновение спустя вымолвила:
— Ты прощен, Филипп… Но все-таки я не понимаю: за что ты его любишь? Он такой… ну, высокомерный, холодный и просто лопается от важности…