Они подошли к знакомой стене, постояли, прислушались, перелезли.
В двух склепах оказалось на удивление много драгоценных вещей. Ну да, Андрей Измайлович, и его помощники заранее намечали такие захоронения, где лежали самые богатые томичи. Правда, случалось, что и у миллионщика в склепе и в гробу ничего не было. Но такое бывало редко. Всё же богатые люди стремятся богато проводить своих мертвых в мир иной.
Вот и третий на сегодня склеп. Алена и Андрей Измайлович потянули за кольца плиту, Миша привычно юркнул в щель. Быстро сделал свое дело и протянул мешочек с добычей Терскому-Мончегорскому. Хотел вылезти, но Андрей Измайлович тревожно сказал:
— Фонари приближаются! Охрана! Мы тебя закроем, ты затаись на полчаса. Вернемся, выпустим. Ведь если поймают — в каторге сгноят!
И тяжелая плита отделила Мишу от мира, он остался в настывшем склепе, с его безмолвными обитателями.
Минут через двадцать, усаживаясь в фаэтон, Андрей Измайлович шепнул
Алене:
— Пришла пора от него избавиться, пьет, болтает всякую чепуху, того гляди, крючкам сдаст.
Алена погладила Терского-Мончегорского по лысинке:
— Ах, ты мой умненький, хорошенький, славненький! — и обняла его могучей рукой.
Федора Ильича Акулова забрали прямо в его мясном магазине, когда он отдавал распоряжения приказчикам.
Два полицейских чина ухватили его за руки:
— Вы арестованы!
— На каком основании? Меня вообще арестовывать нельзя, я — гласный городской думы!
— Был гласный, станешь согласный! — хохотнул один из полицейских, дав Федору Ильичу пинка. — Иди, не кобенься, не то хуже будет.
И его, как негодяя, какого, провели среди белого дня по городу в тюремный замок. И многие купцы выглядывали из своих домов и лавок, и прохожие останавливались, и проезжие останавливались, даже разворачивали экипажи.
К воротам тюрьмы, Федор Ильич и полицейские подошли, сопровождаемые изрядной толпой. Одни сочувствовали, другие злорадствовали. Слышались разные мнения:
— За правду страдает!
— Так и надо, не моги на начальство клеветать!
Как раз в этот день на многих заборах появились прокламации. А в них говорилось не надо подчиняться властям, надо сопротивляться.
Появление прокламаций тотчас связали с арестом Федора Ильича, по городу, из дома в дом, шло:
— Федька-купец бунтовщиком оказался! Против власти пошел, вот тебе гласный!
В тот день, как привели Федора Ильича в тюремный замок, тюремная охрана была усилена, полицейские метались туда-сюда возле забора. И горожане решили и приговорили:
— Никогда такого не было, стало быть, Федька хотел убить не только губернатора, но и самого государя-императора! Никак не меньше! И чего не хватало? Столько магазинов, столько денег. Жил бы да жил! Так нет, надо злодействовать!