Пажи продолжали неотрывно смотреть на ребенка, однако, одна из женщин все же повернулась к Софии. Выяснилось, что она — бывшая кормилица Теодора.
— Он сын господина, — сказала она испуганно, — и хотя господин не слишком много времени уделяет ему, мы не должны препятствовать тому, чтобы он проявлял свою волю. Не мы, а отец должен воспитывать его.
— Вы что, хотите сказать, что никто не думает о его воспитании? — решительно спросила София. Ее пугала не вероятность того, что Теодор опрокинет на себя меч, а угроза шума, который может на долгое время нарушить тишину этого дома.
— Он несчастный ребенок! — жаловалась кормилица. — Красавица мать умерла. Отец с тех пор избегает смотреть на него, потому что мальчик всем своим видом напоминает ему о Мелисанде. А тетка Аделина, у которой он так долго жил, всегда уделяла больше внимания своим собственным сыновьям.
«Что меня вовсе не удивляет», — подумала София, глядя на мальчика, который хотел казаться сильным, а выглядел неловким и болезненным. Его глаза растерянно блуждали вокруг, как будто он искал того, кто мог бы подтвердить его слова. В них сквозило такое отчаяние, что София вспомнила о времени, когда ей самой запретили то, чего ей больше всего хотелось — читать и писать.
Тяжелый меч находился угрожающе близко от бледного лица ребенка. Но по-прежнему никто не хотел вмешиваться.
Тогда вперед вышла София, схватила Теодора за плечи так же сильно, как когда-то Изамбур, и молниеносно выхватила у него меч.
— Прекрати кричать, глупый ребенок! — рассержено обратилась она к мальчику. — И послушай меня наконец! Я сказала, что ты никогда не станешь рыцарем. Твое тело слишком слабое, а с такой ногой ты никогда не сможешь нормально ходить. Неужели ты думаешь, что такое создание, как ты, рождено для битв? Ха! Ты только лошадей повредишь, когда станешь взбираться на них!
Голубые глаза ребенка изумленно расширились. Мальчик еще никогда не слышал голоса, который звучал бы так строго и неумолимо. Но вместо того чтобы протестовать, он задрожал, споткнулся, упал на землю и горько заплакал.
— Но кем я тогда стану?
— Слезы тебе не помогут. Прекрати реветь! — София снова схватила его и поставила на ноги. — Нет, рыцарем ты никогда не будешь, ты ведь инвалид. Попробуй-ка лучше что-нибудь выучить.
С этого момента воспитание Теодора София взяла на себя и при этом следовала своим интересам.
В дом позвали учителя, которого звали магистр Жан-Альберт.
Он учился в школе Сен-Женевьев семи искусствам и теперь изучал теологию. Он с радостью воспользовался случаем подзаработать в доме Гуслинов, хотя ему и мешала дерзкая баба, которая постоянно сидела на занятиях вместе с Теодором и своими вопросами сбивала его с толку