Она снова остановилась, но на этот раз не для того, чтобы усилить ощущение таинственного, а потому, что ее прервал высокий, резкий голос. Теодор кричал так громко, как в тот день, когда София отняла у него меч. Однако на этот раз в его голосе слышалось не упрямство, а страх.
— На помощь! — кричал он. — На помощь! С магистром Жаном-Альбертом случилось несчастье!
1245 год
Женский монастырь, город Корбейль
Роэзия и Грета стояли во дворе. Они не двигались и напоминали два дерева с облетевшими листьями. От земли поднимался туман и заполнял собой прозрачный воздух.
Роэзия была дочерью нормандского графа, вдовой французского князя и настоятельницей женского монастыря.
А Грета, хотя и не имела столь высокого положения, своим преклонным возрастом, по-прежнему бойкой речью и верностью языческим верованиям своего детства снискала себе не меньшее уважение окружающих.
Конечно, ее склонность к ереси не могла не пугать сестер. Но в этом страхе — по ее мнению, чувству слабых — не было презрения. Грета всю жизнь преданно служила покойной королеве Изамбур, в отличие от колеблющейся Софии, которой так и не удалось полностью искупить свою вину за предательство, совершенное в молодости. Аура Изамбур, считавшейся святой, распространялась на Грету и возвышала ее над другими сестрами.
— Итак, — настаивала Роэзия, повторив свой вопрос. — Твой гнев по отношению к Софии увеличился в последние годы? Это ты убила ее?
— Нет, — холодно ответила Грета, — нет, я не имею к ее смерти никакого отношения. И ты ошибаешься, если полагаешь, что моя ненависть к Софии с годами только усиливалась. На самом деле все наоборот!
Роэзия недоверчиво посмотрела на нее. Грета ей никогда не нравилась, наверное, потому, что ее взгляд из-под полузакрытых век всегда оставался непроницаемым.
— Не могу припомнить, чтобы вы с ней примирились.
— О нет, конечно, нет! — рассмеялась Грета. — Мы избегали друг друга, как только могли, даже когда принцесса Изамбур лежала на смертном одре. Однако и я, язычница, способна испытывать сострадание. Во-первых, с какой стати мне было злиться на Софию, когда боги и так уже наказали ее так, как я этого хотела? Во-вторых, я видела, какие услуги она оказывала королеве в последние годы.
Ее дыхание участилось, изо рта в холодный воздух вырывался пар. Она говорила как в молодости — невероятно быстро, проглатывая целые слоги.
— Так что я должна разочаровать тебя, добрая Роэзия, — продолжала она упрямо. —Я не убивала Софию и уж тем более Катерину. Зачем мне делать это? Я всегда считала, что бедной девочке пришлось много страдать при такой матери. А эта несчастная история с Теодором де Гуслином...