– Скорее бы.. – ответил другой боец – устали уж все. Увидеть хочется – ради чего. Какая она – жизнь, за которую боролись. На Июль-Корани, когда мы под огнем залегли, головы не поднять – подбегает к нам партийный, знамя в руке, и орет – вперед, в самый раз последний, и войне конец, по домам! Жить всем хочется, и дома шестой год уж не были – но еще больше увидеть охота, какой он, коммунизм, строй обещанный, самый справедливый. Встали мы дружно и пошли. А партийного того сразу убило.
– Партийных уважаем: за спины наши не прятались – сказал третий – помню, впереди всех шли, со знаменами алыми, в черных кожанках. Зная, что враг их – в первую очередь на прицел. Говорят, из полутысячи их двадцать только осталось. Зато всем им Вождь, как вернулись – самолично ордена краснознаменные вручил.
– Из нашего батальона тоже после семнадцать было живых! – мрачно ответил еще один боец – возле "трехсотой", сам видел, ров в котором танк бы уместился, и телами мертвыми доверху: так ребят и схоронили – не было сил уж разгребать. Измена, не иначе – говорят, в расход за это вывели кого-то из спецов штабных. И комдив наш – под руку горячую попал.. А может – враги-изменники убили: ведь парень-то наш, рабочий, никакая не контра! Ну, разберутся – те, кому надо!
– А ну, отставить нытье! – рявкнул матрос – я вот тоже на Июль-Корани был, однако больше всего там другое помню! Как стоим мы после на самом гребне, среди окопов и блиндажей разбитых, солнце внизу на рельсах играет, и кажись, даже море вдали видать. И такая радость огромная, что победа наша – душа поет! А в память наших, кто там остался – после победы памятник поставим гранитный, в сто сажен высотой, чтобы за сотню верст было видно. Боец каменный со штыком склоненным – а на постаменте золотом имена всех, кто там погиб. И поезда мимо – гудок будут давать. Так Вождь сказал – значит, будет…
Июль-Корань брали весной – всего лишь пять месяцев назад. Гелий с восторгом слушал рассказы товарищей – как на неприступные высоты, залитые бетоном укрепрайонов, шли в атаку краснознаменные дивизии и полки – как на параде, в полный рост, с песнями, под музыку оркестров, через бешеный огонь врага, минные поля и колючую проволоку в десять рядов. Он жалел, что не был там, не успел – слушая о деле, которым через столетия будут гордиться свободные граждане Республики Труда:
– Пуль не замечали – как на параде шли. Раненые строй не покидали – пока могли шагать.
– Заранее приказ был – только вперед. Чтобы, если командиров всех убьют, все знали – вперед, и никак не иначе.