– Не верь, что меня нет, пока не увидишь сам – и я не поверю, пока не увижу тебя убитым. Если мы потеряем друг друга – обещай, что будешь ждать и искать, пока не встретимся снова.
Их было пятьсот двадцать семь – делегатов съезда, лучших а Партии. Они шли впереди строя, с красными знаменами – чтобы вести и воодушевлять. Чтобы враг не мог оставить бойцов в беспорядке – снайперами выбивая командиров. После штурма их осталось восемнадцать. И Ее не было – но не нашли ее и среди павших, кого удалось опознать, и никто из живых не видел, что с ней стало – с женщиной, идущей впереди всех, со знаменем вместо винтовки. На войне случалось всякое – бывало, что в строй возвращались те, кого считали погибшим. И Итин ждал – хотя прошло уже почти полгода. Когда он был в Петрограде, то приходил к строящемуся Дворцу Свободы – где они договорились встретиться, если потеряют друг друга. И надежда теплилась еще – как угли этого, почти уже потухшего костра.
– Поберегись, товарищ комиссар! – сказал подошедший матрос, выливая в костер ведро воды – все ж нехорошо, если пожар пойдет! После победы нашей – будет и в этой деревне комхоз!
Итин поднялся и отправился искать ночлег. Для него бойцы выбрали дом получше, в середине деревни. Разбуженные хозяин с хозяйкой стояли у печки, окруженные детишками. На столе горела свеча.
– Это кто? – спросил Итин, увидев на стене фотографию, на которой был изображен молодой парень в мундире старой армии.
– Старший мой – объяснил хозяин – с довоенных еще лет, как он срочную служил.
– И где он теперь? У нас, или у них?
– Убили его. Прошлой еще весной.
– Наши? Или – с погонами?
– А бог весть! – бросил крестьянин – пришли какие-то, как вы сейчас, с мобилизацией то ли с реквизицией. Он им слово поперек сказал – его насмерть и убили. Работящий был. Думали уж – женится, дом поправит.
– К нашим надо было идти, а не дома отсиживаться – сказал Итин – погиб бы, так за правое дело, счастье общее приблизив. Газеты возьми – правду нашу прочтешь. Грамотный?
– Мы люди темные – развел руками крестьянин – вы идейные, а нам – лишь бы прожить. При любой власти – пахать надо. Помирать собирайся – а хлеб сей. Так еще дед мой говорил – и я скажу…
Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов.
Кипит наш разум возмущенный
И в смертный бой идти готов
Товарищу Итину снились красные знамена. Над огромной толпой, на площади у красной зубчатой стены с островерхими башнями. На башнях горели рубиновые звезды. Только что завершился парад – по площади прошли танки, мощные, низкие и широкие, с длинными пушками, и восьмиколесные броневики, и артиллерия, и какие-то непонятные машины с антеннами и короткими стволами, задранными вверх, и ракеты огромных размеров, на буксире у многоосных тягачей. В небе пролетели самолеты – стремительные, похожие на стрелы, эскадрилья за эскадрильей, оставляя белые следы. А мимо стены, мимо трибуны черного гранита, уже двигались ряды и колонны с флагами и плакатами, под грохот марша. Партии – слава! Коммунизму – слава! Дело Ленина – живет и побеждает! Ура!!!