— Когда же это закончится?!
— Закончится что, госпожа сестра?
Элеонора открыла глаза. На нее с удивлением смотрел писец Симеон.
— Я хочу есть. Я хочу мяса, — недовольно заявила она.
— Надеюсь, не человеческого? — пошутил он. — Пойдемте со мной, госпожа.
Элеонора вышла вслед за Симеоном из шатра, и они двинулись через притихший холодный лагерь. Повсюду виднелись костры, на которых готовили пищу. Вокруг них теснились мужчины, женщины и дети. Им хотелось тепла и еды.
Штандарты, грязные и потрепанные, развевались на древках. Элеонора отвернулась. Один лишь вид ее сотоварищей усиливал ее подавленность. Подойдя к своему шатру, она спросила, где Имогена.
Симеон пожал плечами.
— Там же, где и всегда! Бельтран знает, где раздобыть еду. Поэтому там, где еда и Бельтран, всегда можно найти и Имогену.
Элеонора села на влажные подушки. Симеон нарезал свежеприготовленное мясо маленькими кусочками, положил немного на кусок пергамента и подал Элеоноре.
— Ешьте, госпожа! Смотрите, что у меня еще есть! — С этими словами Симеон распахнул свой кожаный камзол, снятый с убитого солдата, и вытащил маленький бурдюк с вином.
Какое-то время они сидели молча, по очереди отхлебывая из бурдюка. Потом Симеон принялся сооружать небольшой костер, насобирав сучьев и всякой сухой всячины. Дым костра был вонючим, однако его слабое пламя давало хоть какое-то тепло.
— Госпожа, а давайте-ка вернемся к летописи. Не будем же мы все время сидеть и пялиться на огонь!
Элеонора согласно кивнула. После мяса и вина она почувствовала себя лучше, хотя живот слегка побаливал.
— Да, — прошептала она. — Это было бы неплохо.
Они устроились поудобнее. «Симеон стал хорошим помощником», — подумала Элеонора. А потом снова мысленно выругала себя за то, что срывала на нем свою ожесточенность. Ведь Симеон был другом. Он рассказал ей немного о своей жизни. О том, как первая его жена умерла от горячки, а вторую жену и маленького сына украли турецкие разбойники.
— Один Бог знает, где они сейчас, госпожа, — вздохнул он. — Может, когда-то нам суждено встретиться…
Элеонора поняла, что у Симеона тоже есть свой список печалей, своя сума с горестями и болями. Писец стал большим специалистом по добыванию пищи, и эта его побочная профессия спасала их от голода. За то, что Элеонора оказывала ему протекцию, Симеон платил беззаветной верностью. К тому же он часто упрашивал ее рассказывать о пережитом и настаивал на продолжении летописи.
— Другие ведь тоже этим занимаются, — заметил он. — Например, Стефан Блуаский пишет длиннющие и очень подробные письма своей жене.