Вендела промолчала — что на это ответишь?
— И чем же вы занимаетесь?
— Ничем не занимаемся, — быстро ответила Вендела. — Он тоже любит джоггинг, и мы бегали… вдоль берега. Человек должен двигаться.
— Вот так, значит, — медленно произнес Макс. — Вы двигались.
Она крепко сжала челюсти, стараясь удержаться от неуместного смешка.
И Джерри, и его внучка Нилла — оба лежали в кальмарской больнице, только в разных отделениях. Все выходные Пер провел, сидя попеременно то у отцовской постели, то у дочкиной.
Их палаты были в разных концах больницы. Каждый раз он проходил мимо родильного отделения, где всегда царило оживление. Там толпились, приходили и уходили родители и будущие родители, слышались веселые голоса малышей, которые только что стали старшими братьями и сестрами, вперемежку с пронзительными криками новорожденных.
В отделении, где лежала Нилла, было невыносимо тихо. Сестры ходили в тапочках и тихо переговаривались.
Перед уходом домой доктор Стенхаммар назначил время операции — первого мая в десять утра. Это было оптимистично с его стороны, поскольку ни один сосудистый хирург оперировать пока не брался.
Осталось еще две недели, подумал Пер. Время еще есть.
Жалюзи в палате Ниллы были опущены, и здесь царил полумрак. Она лежала в постели, сжимая в руках свой талисман из исландской лавы. В ушах у нее были наушники.
Он сидел рядом и держал ее руку.
— Если они говорят, что обязательно найдут кого-нибудь, — тихо сказала Нилла, — значит, найдут.
— Конечно, — подтвердил Пер. — И все пройдет хорошо… А потом — домой.
Он улыбнулся. Принужденно, как ему показалось, но что сделаешь. Улыбка есть улыбка.
— Мне надо к дедушке.
— Передай привет.
У Ниллы было куда больше понимания, чем у ее матери. После того разговора, когда Пер на полуслове нажал кнопку отбоя, Марика почти с ним не разговаривала. Они встретились только раз, в субботу, да и то на ходу.
— Грустная история с Джерри, — сказала она, почти не глядя на него. — Надеюсь, все обойдется.
Так уж и надеешься, подумал он, глядя ей в спину, и в ту же минуту ему стало стыдно.
Джерри в сознание не приходил. Жалюзи на окне были закрыты, и, несмотря на яркий полдень за окном, в крошечной палате стоял полумрак. Только на полу у окна лежали яркие полоски света. За субботу и воскресенье в его состоянии ничего не изменилось, только время от времени заходили сестры, меняли капельницы и, похлопав Джерри по руке, исчезали.
В пятницу вечером его возили на компьютерную томографию и рентген, наложили гипс на правую руку и ногу, наложили повязку на лицо. Те части лица, которые не были скрыты бинтом, тоже были в ссадинах и кровоподтеках, но он знал, что это не все. Субдуральная гематома, сказал врач, а когда Пер вопросительно на него посмотрел, пояснил: внутричерепное кровоизлияние.