— Что именно?
— Они не предохраняются.
— Не предохраняются?
— Никаких противозачаточных средств. Мужчины должны надевать кондомы на… на себя. Но в подобных журналах кондомов не увидишь.
Герлоф посмотрел на нее с удивлением:
— А вы видели такие журналы и раньше?
— Я была учительницей в школе. Ребята покупают такие издания и принимают эти фантазии за реальную жизнь.
Герлоф внимательно рассмотрел один снимок, потом другой, потом третий.
— Вы правы… не предохраняются. Но в одном вы ошибаетесь.
— В чем же?
— Насчет фантазий. Для тех, кто позволяет себя снимать, это никакие не фантазии, а реальность.
Карина Вальберг поднялась:
— Я пойду в дом и отмерю вам лекарства, Герлоф. — Она пошла к дому, но, сделав несколько шагов, повернулась к нему. — И я бы посоветовала вам выбросить эти журналы подальше. Не думаю, что вы хотите, чтобы ваши дочери их нашли.
— Вы имеете в виду, когда я помру? — Он улыбнулся.
Но улыбка осталась без ответа.
— Если кто-то заканчивает свой земной путь, неважно, дома или в Марнесхеммете, где угодно… то для детей и внуков не особенно приятно находить такие издания под матрасом. А это случается гораздо чаще, чем вы можете предположить.
Герлоф кивнул:
— Вообще-то эти журналы не мои. Но я обязательно предупрежу владельца.
Доктор Карина Вальберг попрощалась и ушла, а Герлоф упорно листал «Вавилон» и «Гоморру». Его постепенно стало удивлять однообразие: номер за номером одни и те же блондинки в гиперсексуальных позах. Он даже удивился, настолько скучным, а под конец даже угнетающим оказалось это занятие. Но он продолжал и продолжал, номер за номером.
Внезапно взгляд его задержался на одном снимке. На первый взгляд он ничем не отличался от сотен других: мускулистый мужчина и молодая блондинка занимаются сексом на школьной парте. Надпись гласит: «Шаловливая школьница Белинда знает свое место».
Он был совершенно уверен, что девушку зовут не Белинда. Но его внимание привлекло совсем другое. Он снял очки и, используя их как лупу, начал внимательно разглядывать снимок.
Потом отложил журнал, с трудом встал и заковылял к телефону.
Нашел номер Эрнста и позвонил. Но дома никого не было, поэтому он набрал мобильник Пера.
— Мернер.
Голос у него усталый. Бедняга. Герлоф откашлялся.
— Это Герлоф. Герлоф Давидссон из Стенвика. Ты можешь говорить?
— Недолго… я бегу к дочке в больницу. Что-нибудь случилось?
— Как тебе сказать… я просмотрел журналы твоего отца.
— О, господи! Где вы их взяли?
— Контакты, — уклончиво ответил Герлоф. Ему не хотелось впутывать Йона или его сына.
— И что?
— Блондинистые парики и грустные глаза… Все это очень грубо.