Векша молча стряхнул руку с плеча, но слова Путятины были ему приятны. На Почай-реке видимо-невидимо судов: покрупнее и помельче, дубы-однодревки, огромные, с высокими мачтами, могучими ветрилами и несколькими десятками весел насады [плоскодонное судно, у которого высокие борта нашиты из досок], стройные, с вырезанными на носу страшными головами зверей, птиц, рыб, червленые [окрашенный в красное] ладьи. На небольших челнах натянуты из просмоленного полотна низенькие будочки, весла в уключинах; на ладьях и насадах сделаны деревянные настилы, прорезаны в бортах продолговатые отверстия для весел. Гребцов на них не видно, они скрыты под настилом, только кормчий похаживает наверху да приказы им отдает.
Для похода челн у Кудели был значительно больше того, на котором он плавал к древлянским ловцам - довольно длинная однодревка, легкая в ходу, удобная для гребцов и для поклажи.
Гости на свои челны товара брали немного, зато выгодного - меха. Княжеские и боярские насады и ладьи, кроме мехов, везли еще и мед, воск, смолу, кожу - все то, что собирали их тиуны на полюдье [поездка для сбора податей и дани для князя, бояр, воевод и подвластных им людей].
Векша и Путята перенесли с волокуши на челн поклажу, сели на скамью у весел.
Гость прощался на берегу с родней. Провожать поход в дальнюю дорогу пришло немало киевлян. Простолюдины шумными толпами собирались на холмах и песчаных насыпях. Бояре, воеводы и знатные горожане, разодевшись в пышные одежды, важные, молчаливые, стояли в сторонке, в тени раскидистых верб и осокорей, где было меньше пыли и не жгло солнце. Вдоль самого берега выстроились рядами вои.
Путяту никто не провожал, в Киеве у него не было ни отца, ни матери, ни кого-либо из родни. Да и есть ли они у него вообще на белом свете?..
Вчера, когда легли спать, Путята поведал Векше о себе. Он из уличей, русского племени, которое живет в лесах близ Днепра, на полудень от полян. Когда Путята был еще маленьким, на его родное селение напали печенеги, стали грабить, поджигать жилища, забирать людей в неволю. Он убежал в поле, укрылся в травах, но его все равно нашли и продали Куделе, который в это время возвращался по Днепру из Царьграда в Киев. С тех пор и стал он у гостя за холопа. А где мать, отец, родня, живы ли они или погибли - ему неизвестно. "А ты хоть знаешь, из какого ты селения?" - спросил Векша.
"Нет, не знаю, - вздохнул.- Я же говорил, что маленьким тогда был. Лет пять или шесть мне было..."
Сейчас Путята невесел и неразговорчив. Смотрит в воду и ти хонько напевает грустную песню: