- А если гостей наших не будет в Царьграде, куда тогда можно податься?
- Было такое, что кое-кто убегал в Болгарию, а то дожидался гостей на Дунае у моря. Но там, говорят, трудно горы высокие перейти, надо тропки знать. Стоят они, горы, на самом краю земли ромейской. Перейдешь их - и уже Болгария...
Корсунцы дали пленникам отдохнуть, пока у них поджили на руках волдыри, натертые веслами, и повели куда-то по дороге, мощенной камнем.
Навстречу неслись красивые колесницы, накрытые от солнца навесами. Всюду люди в пестрых одеждах сновали. По сторонам дороги - дома, густо деревьями обсаженные.
Подошли к стене такой высокой, что пятеро должны были друг другу на плечи встать, чтобы через нее заглянуть. У ворот стража в шлемах с гребнями, в кольчугах, наколенниках булатных, со щитами круглыми и секирами длинными.
Корсунцы сказали что-то страже, она раскрыла ворота, пропустила всех. Двор широкий, как поле, стенами обнесенный. В нем люди ратные, конные и пешие, рядами стоят. По сторонам хоромы длинные. За хоромами роща густая, в ней просвечивает золотой купол большого терема.
Оставили корсунцы пленников с надсмотрщиками во дворе, сами в хоромы пошли. Побыли там долгонько и вернулись с двумя мужчинами: один еще молодой, но уже тучный, в длинном красном одеянии, другой - старичок хцлый, с перекошенными плечами, в штанах узких полосатых и в сорочке белой.
Тучный подошел к пленникам, окинул их свысока сердитым взглядом, стал выбирать. На кого укажет пальцем в золотых перстнях, в того старичок так и вопьется, как клещ: щупает со всех сторон, мускулы на руках и ногах пробует, рот велит раскрыть, на зубы смотрит, пройтись заставит и что-то потом скажет тучному. А тот молча кивнет головой - и пленника отводят в сторону.
Векшу разглядывали всех дольше. Велели камень поднять большой и бегать с ним по двору. Тучный даже собственноручно его пощупал.
Когда всех осмотрели, корсунцы с тучным пошли в одну сторону, а Векшу старик повел в другую.
Глядит Векша - жилье светлое, опрятное, но пустое. Один лишь стол каменный на лапах когтистых посредине стоит да скамья рядом. В углу, на золотом полотне, глазастый человек с бородкой нарисованный. Ну как живой! Одну руку к груди приложил, сжав три пальца, в другой рушничок белый держит, а на том рушничке что-то начертано черной водой. А перед тем человеком огонек в крыночке стеклянной горит.
Сел старичок на скамью и начал что-то приветливо говорить. Но Векша ничего понять не мог. Когда же старичок произнес "рус", юноша даже вздрогнул, услышав родное слово.