Поблагодарил Векша старика, поклялся вспоминать всю жизнь, как отца родного.
Хотел отдать ему те монеты греческие, что у него в поясе зашиты были, но пастух не взял, еще и обиделся:
- Спрячь, спрячь их, они тебе понадобятся. А мне, коли хочешь что-нибудь на память оставить, давай этот нож, - указал на меч, висевший у Векши на поясе.- Злые люди на разбой такое выдумали, а мне будет чем бревно расщеплять, чтобы огнем себя в стужу согреть. Тебе же он только повредит.
Отцепил Векша меч, протянул его доброму болгарину, поклонился в ноги и отправился в путь-дорогу.
Глава тринадцатая
НА ДНЕПР ЗА РЫБОЙ
Катит свои волны привольный Дунай по широкой долине. Как и на Днепре, вербы тут, осокори, яворы на берегу растут, левады, луга зеленые по обе стороны реки стелятся. Нет только на Дунае в земле болгарской ни порогов грозных, ни берегов крутых, гористых. Захочет он - в поле свернет, кус земли отхватит, пожелает - вдоль рощи зеленой проляжет, вербу пышную подмоет, на забаву с собой умыкнет.
Плывут по реке челны, ладьи, плоты - счету им нет. А еще больше прохожих-проезжих по дороге прибрежной: и днем и ночью курится она пылью от возов и скота, днем и ночью не утихает на ней гомон людской. И все то гомон понятный, как бы родной Векше.
Идет он и идет, спешит, земли под ногами не чует. Такая она ему легкая, эта дорога.
Кончились харчи, свернул к дому придорожному - купить что-нибудь поесть. Замахала на него руками, не взяла платы молодица за буханочку житного, еще и квасом напоила, ягод в шапку насыпала.
- Грех великий, - сказала, - со странника брать за харч.
Придет вечер, не хочет Векша людей тревожить, под кустом выспится, а с рассветом снова в путь.
Пришел в Селин. Город хоть и небольшой, но красивый. Подался Векша сразу же к причалу, надеясь гостей русских встретить. Судов много стояло, но своих ни одного не увидел.
Невеселые мысли начали приходить в голову: как же ему теперь море одолеть, до Днепра добраться? Может, попутчики какие встретятся - гребцом бы к ним напросился. Но как узнать - кто и куда плывет. Заговорил бы с кем-нибудь из горожан, так не знает, как и подступиться к ним.
Попал, блуждая, на торжище. Людей там, как и на киевском, - не пробиться. А скоморохов - что комарья! Ходит Векша между рядами, ко всему приглядывается, прислушивается. Глядь - в будочке, где хлеб продается, человек скучает, покупателей дожидается. Подошел, сторговал маленький каравай. Потом отважился, спросил:
- Не скажешь, добрый человек, где бы работу какую найти?
- А ты вон к тому обратись, если мошки не боишься, - показал на седобородого старика, окруженного гурьбой простоволосых голодранцев. Векша стал в сторонке, прислушался. Голодранцы требовали от старика платы за работу, а тот упирался. Больше всего наседал на него долговязый рябой мужик. Наконец старик сунул им что-то, и толпа отправилась в пивницу напротив.