— Помогите забаррикадировать эту чертову дверь, не то они все ворвутся сюда!
Эйвери катнул к двери металлический стол на колесиках. Он знал, что толку от стола чуть, но надо же было подать пример. Круглолицая повариха средних лет, на бейдже у которой значилось «Эвелин», тоже взялась за дело, рассудив, что Эйвери, будучи врагом ее врагов, может считаться другом.
Вдвоем они, пыхтя от натуги, принялись двигать к двери морозильный шкаф. Через минуту к ним присоединились еще четверо или пятеро из дюжины работников столовой.
Когда морозильный шкаф оказался придвинут к двери, Эйвери снова ощутил на себе подозрительные взгляды.
Разум заметался в поисках выхода, и Эйвери порадовался, что натренировал его заранее.
Ему на руку было три момента. Во-первых, на кухне та еще текучка кадров, и он это знал. Сам он мог припомнить только прыщавого мальчишку и Эвелин, остальные работали здесь не так давно. Во-вторых, со своей внешностью он не выделялся из толпы — особенно из толпы людей в одинаковых серо-голубых свитерах. Даже если он попадался им на глаза раньше, белый халат и особенно колпак вконец обезличили его. И последнее: за исключением прыщавого мальчишки и старика в мешковатых брюках, похожего на цирковую мартышку, тут были одни женщины. И феминизм там или нет, а женщины — Эйвери это знал — гораздо меньше расположены связываться с мужчинами. Памятуя обо всем этом, он с деланным облегчением выдохнул и обвел глазами кухонный персонал:
— Да-а, неплохой денек на новой работе!
— Жуть, — трясясь, проговорил прыщавый.
Остальные успокоились лишь самую малость, и все поглядывали друг на дружку. Эйвери понял, что надо идти напролом.
Он достал ключи.
— Кто-нибудь знает, какой из них подходит к этой двери?
По толпе прокатилась рябь вздохов облегчения.
— Откуда они у тебя? — с подозрением спросил старик-мартышка.
— От охранника. Он велел увести всех отсюда.
Эйвери направился к внешней двери и начал подбирать ключи.
— А с ним что? — спросил мартышка, прислушиваясь к шуму из столовой.
— Бог его знает, — произнес Эйвери с чувством. — Меня сейчас волнует, что станет с нами.
Это был мастерский ход. Он сознавал, что ему не верят, но сейчас эти люди теснились вокруг единственного шанса на спасение, как однодневные цыплята, готовые следовать за ним куда угодно, только подальше от звуков побоища, все еще стоявших в ушах. Меньшее из двух зол, внутренне ухмыльнулся Эйвери. Пожалуй, единственный раз в жизни этот титул подходил ему как нельзя лучше.
На четвертом ключе замок щелкнул, и Эйвери отошел в сторону, вежливо пропуская остальных. Люди потекли за дверь, кивая ему, благодаря. Только мартышка, казалось, остался недоволен спасением.