Красные пошли в очередную атаку. Спереди шли четыре броневика, за ними в три цепи шагала пехота. Плотность артогня усилилась настолько, что нельзя было в сплошной канонаде различить отдельных выстрелов. Только благодаря неумению вести артразведку и корректировку огня, большевицкие батареи не смели залёгших солдат огненным смерчем.
Артподготовка быстро затихла, заговорили пулемёты броневиков, начали стрелять наступающие цепи. Суров не торопясь пересчитал патроны, мало их – всего двадцать перед боем выдали. Их раздали перед самой атакой, доставили подводами по несколько ящиков на батальон. Когда интенданты уходили, тяжёлая граната попала в одну из телег, убив возницу и лошадь. Вслед за подводами к полку подошла батарея трёхдюймовок, её перебросили от соседей. Четыре пушки и прислуга укрылись за холмом и пока себя не проявляли.
Позиции залёгшего полка опоясались вспышками, прицельные выстрелы начали прореживать красные цепи, но не все стреляли хорошо, многие лупили в молоко. По ротам пронеслась команда "прекратить огонь!" На стыке батальонов затарахтели максимы. Пулемётов в полку осталось всего два.
Суров передёрнул затвор и прицелился. На мушке маячил балтийский матрос, что-то оравший идущим позади бойцам. Он был в офицерском кителе на распашку, из-под которого выглядывала тельняшка. Бескозырка и маузер тоже при нём. Пожалуй впервые Суров целился с ненавистью, насмотрелся в своё время что гельсингфорская и кронштадтская братва творила вместе с китайцами в Новгороде. Не щадили никого, ни женщин, ни детей малых. Инженеров, профессуру и прочих старорежимных убивали с демонической изощрённостью. Особенно сильно издевались над офицерами, которых по живому пилами распиливали, обжигали в кострах руки и ступни, заживо сдирали кожу, вспарывали животы. Слыхал Суров, что и в Питере матросы в 1917-м свирепствовали.
Суров нажал на спуск. Балтиец сложился пополам и упал наземь. Следующий выстрел, кажется, попал красноармейцу в ногу, точно видно не было из-за расстояния. Раненый споткнулся и начал кататься по траве. Над цепями вдруг стали расползаться белые облачка, шрапнель принялась выкашивать сразу по полвзвода. Суров оглянулся, на гребне и на боковых скатах холма расположилась батарея. Красные ускорили шаг и вскоре повалили всей гурьбой. Шрапнель рванула у вырвавшегося вперёд броневика, тот замер, словно внезапно упёршись в стенку. В пяти саженях перед другим "Остином" в землю ударил огненный росчерк, осколки пробили бронестворки радиатора и бронелист передней башни. Вслед за первой гранатой в броневик попала вторая, наводчик орудия сделал поправку и засадил выстрел в отделение водителя. От взрыва распахнулись боковые двери, слетела задняя башня. "Остин" задымил, наружу никто не выбрался. Шедшие по флангам броневики начали пятиться, водители старались вилять в надежде уберечься от попаданий.