Закрыв за собою окно, он принялся ждать, намечая в уме где в комнате наследил, где может наследить и как потом эти следы устранить.
Ждать пришлось довольно долго. Раздражала громкая музыка патефона, что доносилась через несколько комнат из коридора. Звучал ненавистный чарльстон. Иногда визжали или по-идиотски хихикали проститутки. Хотелось курить. Сигарет он с собою, естественно, не взял, да и окажись они волшебным образом в кармане, так и остались бы не тронутыми.
По прошествию трёх часов, музыка, наконец, смолкла и на улице вскоре послышались пьяные возгласы шлюх. Всеволод смотрел в окно. Двор, до недавнего времени покрытый ночной мглой, теперь был освещён. Дворецкий (или кто он там?) провожал визгливых девиц к гаражу, поддерживая их под локти. На всех троих были накинуты серые плащи с капюшонами. Проститутки то и дело спотыкались и норовили упасть и если бы не крепкие руки дворецкого, лежать им в грязи. Через десяток минут заворчал двигателем "Фалкон", шофёр повёл машину к воротам.
На часах было начало четвёртого. Суров принялся действовать, когда за "Фалконом" закрыли ворота и дворецкий скрылся в доме.
Дверь в комнату оказалась заперта. Пришлось её открывать отмычкой. Всеволод выглянул в коридор. Освещение не горело. Тишина. Прикрыв за собою дверь, он прошёл к апартаментам Уинслоу. Встал, прислушался. И снова тишина.
В ход пошла всё та же отмычка. Замок, как выяснилось, был однотипным и времени на него ушло куда меньше.
В комнате царил сумрак. Здесь воняло, пожалуй, как в третьеразрядном кабаке. Табачная завеса и кислый запах перегара. Свет выглянувшей луны лился из окна, освещая натуральный бардак. Перевёрнутый стул, заляпанный пятнами паркет, какие-то тряпки, непонятного в таком освещении назначения. Пустые бутылки, бокалы и стаканы. С люстры свисают порванные колготки. Вот вам и джентльмен погулял. Небось образцовый королевский офицер.
Уинслоу дрых на животе, уткнувшись мордой в подушку. Голый и в носках.
Суров подошёл к кровати, в нос шибануло перегарной отрыжкой. Достав заготовленную таблетку скополамина в желатиновой оболочке, он бережно оторвал голову майора от подушки. Уинслоу спал беспробудно. Тягучую слюну, протянувшуюся ото рта на наволочку, Всеволод подтёр краем скомканной простыни. Затем вложил в открытый рот таблетку и как младенцу погладил майора по шее. Уинслоу рефлекторно сглотнул.
Теперь оставалось подождать минут пятнадцать-двадцать и будить. Тут главное с дозой не намудрить, ведь скорее всего ещё придётся не одну таблетку скармливать.
…Возвращался Суров, прихватив собою кем-то забытый женский носовой платочек. Верней не платочек, а платочище, пахнущий туалетной водой и измазанный засохшей помадой. Платком он подтёр за собою следы в обеих комнатах и тем же путём покинул гостеприимную усадьбу.