Его объятие еще долгие часы отдавалось дрожью во всем ее теле. Момент же, когда Лоренс почувствовал, как взбрыкнул ее ребенок, запомнится, наверное, навсегда. И испуг, и тревога в его глазах, сменившиеся раскаянием. Он ведь забыл на мгновение, что я беременна, а вспомнив, тут же оставил меня в покое.
— Почему бы и нет? — пробормотала Алберта. — Ведь он с самого начала дал ясно понять, что брак его не привлекает. И его не в чем упрекать.
По крайней мере он честно обрисовал, как обстоят дела. Никогда еще ни один мужчина не вел себя с ней так честно.
Так отчего я печалюсь все утро? — мысленно спросила себя Алберта.
А оттого, что беременна. И чувствительна сверх меры. И на какой-то миг почувствовала себя красивой женщиной, а не пузатым бочонком…
Это вовсе не означает, что я позволю кому бы то ни было провалить мой план спокойной жизни, твердо сказала себе Алберта. И нуждаюсь я только в моем будущем малютке и в моей работе.
Она ожесточенно потыкала щеткой в углу и заявила вслух:
— Я никому не позволю причинять мне душевные муки! А Лоренс Стоун как раз и есть душевная мука! Никаких сомнений, этот мужик перецеловал тысячи женщин и разбил сотни сердец. Но ни одна из них не была беременна. Кроме его супруги.
Его супруга. Что за женщина она была? Может, у Гвен сохранились старые журналы, в которых есть ее фотографии?
О Господи! Алберта замерла. И стояла, опираясь на ручку гудящего пылесоса и считая секунды, пока приходила в себя.
Да что же я так извожу себя, думая о бывших женщинах Лоренса? Через считанные дни я стану всего лишь его бывшей кухаркой, еще одной женщиной, которую он целовал в минуту временного помешательства, а затем бросил.
Меня бросали слишком много раз. Так уходи!
— Не могу, — вслух прошептала она.
Причины тому были вполне основательные.
Во-первых, она хотела опробовать свое кулинарное искусство на гостях устраиваемого Лоренсом торжества и помочь своим друзьям.
Во-вторых, она знала, что при всем своем благополучии Лоренс не избавился от старых шрамов, оставленных людьми, которые бросали его. Мать. Жена. Ведь он чувствует себя неуютно, слишком близко подпуская к себе людей, но все-таки приехал сюда ради доброго дела. Так как же Берти могла пренебречь этим?
Она должна была остаться.
Алберта с силой толкнула от себя пылесос и, как бы подытоживая собственные мысли, выключила его. Сдув упавшие на лоб пряди волос, она обхватила себя руками.
— Берти?
Глубокий голос Лоренса выдал его испуг.
Алберта повернулась и увидела его в дверях. Он пялился на пылесос так, словно тот отрастил три головы и извергал пламя.