— Ах! — Я задрожала от страха. — Нет, пока что я ничего не слышала.
— Значит, я был прав, — кивнул доктор Ван Хельсинг. — С восходом солнца он лишается всей своей силы. Вы будете в безопасности до наступления темноты, а к тому времени мы вернемся.
Пока они заканчивали разрабатывать план кампании, я ломала голову, стараясь припомнить все, что могло послужить им во благо, но Дракула не открыл мне своих намерений. Единственным известным мне настоящим секретом было то, что у него есть тайное убежище на верхнем этаже Карфакса, полное книг и живописных принадлежностей, но ящика с землей там не было. Я в любом случае не знала, как обнародовать эти сведения, не опорочив себя, а это мне делать не хотелось.
Доктор Ван Хельсинг настоял, что мы должны подкрепиться и выступить со свежими силами. Завтрак выдался на редкость неловким. Мы старались ободрять и поддерживать друг друга, но это казалось фальшивым и странным.
Когда все поели, доктор Ван Хельсинг встал и сказал:
— А теперь, дорогие друзья, приступим к нашему ужасному предприятию. Все ли вооружены против врага, как призрачного, так и материального?
Мужчины заверили его в этом.
Тогда профессор повернулся ко мне и произнес:
— Мадам Мина, до заката вы в полной безопасности. Я лично подготовил вашу комнату, поместив в нее известные нам защитные амулеты, чтобы дьявол не мог войти. Теперь позвольте оградить вас саму. — Он достал из конверта небольшую гостию. — Прижимаю к вашему лбу эту освященную лепешку во имя Отца и Сына и…
Когда гостия коснулась моего лба, я испытала жгучую боль, как будто мою плоть пронзил прут из раскаленного металла. Я закричала от муки. Профессор уронил гостию и в потрясении отпрянул. Мужчины замерли со встревоженными лицами. Жестокая боль не прекращалась. Я встала и коснулась отметины, которая набухала под моими пальцами.
— Господи помилуй! — воскликнула я, падая на колени на пол и закрывая лицо волосами.
— Это поистине дело дьявола, — в ужасе прошептал доктор Ван Хельсинг.
Я больше не нуждалась в доказательствах того, что сошлась с Сатаной.
— Даже Господь всемогущий сторонится моей нечистой плоти, — рыдая, воскликнула я. — Неужели мне придется носить эту позорную отметину до Судного дня?
Джонатан бросился на колени рядом со мной, чувствуя свою полную беспомощность. Несколько мучительных минут мы сжимали друг друга в объятиях. Наши друзья отвернулись, чтобы скрыть безмолвные слезы. Наконец доктор Ван Хельсинг торжественно произнес:
— Драгоценная мадам Мина, клянусь жизнью, шрам исчезнет, когда Господь сочтет нужным снять с наших плеч это тяжкое бремя. Давайте молиться о том, чтобы сегодня же избавить вас от пелены печали.